— Воля Небес была продиктована нам однажды: охранять Осколки. Ее и следует исполнять. Я сделал все правильно.
Азариил выбрал последний вопрос. Ответил на последний.
И ошибся.
— Почему Он так поступает с нами, — бесцветным голосом произнес Андрей.
Лицо ангела исказила судорога. А в глазах на мгновение отразилась пустыня, безводная и безжизненная. Глаза потускнели, омертвели, будто выжженные, иссушенные насквозь, до дна.
— Потому что любит, — прозвучал глухой ответ.
Андрей замер — если только можно было замереть, и без того пребывая в абсолютной неподвижности. Оцепенел внутренне. Обомлел. И затрясся от беззвучного хохота.
— Глупец! — выплюнул он, содрогаясь. — Кретин несчастный! Если бы Ему было дело до кого-нибудь из нас!.. До ее молитв!.. — кивок в сторону Вари.
Та вскочила с кровати, попятилась, всхлипнула:
— Он потерял рассудок!
Азариил наклонился к Андрею и жестко выдохнул прямо ему, оробевшему, в лицо:
— Ему есть дело.
Повисло молчание, нарушаемое лишь вариным шмыганьем.
— Уходить вам нужно, — пожевав беззубым ртом, заговорила Евдокия. — Здесь теперь укрытие неважное, нечисть не успокоится и придет снова.
— Утром отправимся дальше, — Азариил выпрямился. — А сейчас спи, отдыхай.
Андрей перевел взгляд на окно. За неплотно задвинутой шторой чернела глухая ночь.
— Пойдем, пойдем, — старуха взяла плачущую Варю под локоть и увела в соседнюю комнату.
— Спи, — повторил ангел.
* * *
Сентиментальность.
До сего момента Азариил не осознавал всей ее губительности.
Андрей уснул крепко, но беспокойно. Его осунувшееся лицо в полумраке казалось таким доверчивым и беззащитным, таким юным… Ангел долго смотрел на него, наблюдая за тем, как мечутся тени сновидений за сомкнутыми веками и мучается опутанная паутиной отчаяния душа. Не верилось, будто искра, мерцающая в этой душе, обречена на угасание в глубинах ада.
Неужели это пробуждалась нежданная привязанность? Неужели именно ее глазами Азариил теперь глядел на своего подопечного? Неужели именно она искажала действительность и светилась там, где не осталось и намека на свет?
От мыслей об этом внутри все переворачивалось в возмущенном протесте.
Ощутив внезапную сильную усталость, Азариил присел на край постели и ссутулился, зажав запястья между коленями. Впервые в жизни ему, не знавшему ни раздумий, ни сомнений, сделалось тревожно и неуютно. Он совершил самочинный поступок: без молитвы, без благословения. Он отверг происходящее, посчитав его неблагоприятным стечением обстоятельств. Он рассудил по-своему, не вняв справедливому обвинению Хранителя. Он возвратил к жизни того, чей смертный час пробил. А значит, пошел против Божьей воли.