Светлана от неожиданности ослабила хватку, но сию же секунду опомнилась. Попятилась, волоча Андрея за собой.
— Отпусти его, Белфегор, — приказал мужчина коротко.
— А то что? — с вызовом.
— Простишься с жизнью.
— Средь бела дня в людном центре Москвы? Страшно вообразить, как отреагируют следователь и «известный бизнесмен», наткнувшись на второй труп Светы Калининой. Мягко скажем, смутятся до неприличия.
— Отпусти его, — повторил взъерошенный вкрадчиво.
— И кто мы такие, чтобы командовать?
— Предпочитаешь смерть?
Девушка фыркнула:
— А Папенька одобрит подобное самоуправство? Санкции на убийство у тебя нет — не дорос еще. Хочешь устроить заварушку? Валяй. И миссию мигом перепоручат кому-нибудь более здравомыслящему, а тебя расквартируют в исправительной колонии под названием преисподняя и наложат епитимью. Будешь класть земные поклоны по три тысячи триста тридцать три штуки в день и бубнить покаянный псалом, пока язык не отсохнет. Не говоря уже о благодати: никакой музыки сфер…
— Отпусти его, — в третий раз произнес мужчина, и в его тоне появился нажим: не угрожающий, но властный.
— Ладно, ладно, — на сей раз Светлана не посмела ослушаться и убрала руку. — Про благодать пошутила…
— Умолкни, — взъерошенный скупым жестом повел ладонью, и незримая сила легко и непринужденно отправила девушку с глаз долой. Освобожденный Андрей порывисто обернулся, однако Светланы простыл и след.
— Поговорим? — предложил мужчина.
— Какого!.. — с чувством выдохнул Андрей, пятясь.
— Убегать крайне неразумно: твоя машина здесь, а в метро, среди толпы, им будет легче тебя забрать.
— Кому?
— Бесам.
— Кому?.. — растерянно повторил Андрей.
— Падшим ангелам, духам злобы, — пояснил взъерошенный терпеливо. — Тем, кто охотится за тобой.
Дикость… Нелепость… Какие еще духи злобы, какие бесы в двадцать первом веке?
— Времени они не подвластны.
По спине побежал мороз: да этот тип мысли читает!? Или просто угадал? Случайность?
— Глубоко заблуждается тот, кто приписывает веру в духов средневековью, полагая ее дремучим пережитком прошлого, вытесненным наукой из просвещенных умов настоящего.
— То есть бесы существуют.
— Безусловно.
— И явились по мою душу.
— Точнее я бы не выразился.
Андрей колебался, хмуро уставившись на чудака. Тот беззастенчиво пялился прямо в лицо, весь обратившись во внимание и приторную доброжелательность. От глубокой, темной синевы его глаз вдруг сделалось тошно.
— И на кой я им сдался? — с прорезавшейся злостью буркнул Андрей, сам не понимая, зачем продолжает разговор с душевнобольным. Принимать нелепую чепуху за правду разум отказывался, но не мог объяснить и то, каким образом хрупкой дамочке со столь грациозной непринужденностью удалось взять в оборот его, крепкого тридцатилетнего парня. Где-то здесь крылась нестыковка. Где-то должна была обнаружиться логическая связь между взъерошенным безумцем и необъяснимой силой псевдо-покойницы Светланы.