— Только не вздумай заснуть. Нет ничего хуже, чем колесить по городу с полуживыми женщинами на сидении. Я что единственный мужчина в твоей записной книжке? Напомни, когда я был настолько мил, что предложил тебе свои услуги извозчика?
— Выскажешь свои претензии ей, — отвечаю я, указывая пальцем на заднее сидение, и, устроившись поудобнее, вновь закрываю глаза. — Поверь, я не сгорала от желания увидеть тебя среди ночи с этой раздражающей ухмылкой на губах.
— Так, это что, одолжение? Мне начинать тебя благодарить за то, что ты оказала мне великую честь подвезти тебя до подъезда?
— Нет, что ты, обойдусь… Просто не хочу, чтобы ты думал, что я весь вечер о тебе грезила, — улыбаясь самой обаятельной улыбкой, на которую я способна после такого долгого дня, поясняю мужчине, чьи загорелые руки уверенно сжимают руль.
— И в мыслях не было! Это ведь так обыденно, после посиделок с подружкой за бутылкой вина названивать среди ночи мужчине, который тебе совсем неинтересен, — он даже не пытается скрыть усмешку, уверенно глядя в мое покрасневшее лицо, всем своим видом демонстрируя, что не верит ни единому слову.
— Я тебе не звонила.
— Конечно, ты же слишком труслива для того, чтобы самой на такое решиться… Зато не постеснялась подбить подругу на подобную авантюру.
— Да что ты? Ты действительно не допускаешь мысли, что можешь мне не понравиться? Прости, но ты последний, к кому я бы обратилась за помощью. И если уж на то пошло, мог бы и не отвечать на звонок. Никто не заставлял тебя садиться за руль!
— Отлично, может, тогда вам лучше прогуляться? Проветришь голову, а заодно приведешь свою подругу в чувства? — внезапно сворачивая и тормозя у бордюра, хмыкает Титов. — Поищи среди своих контактов кого-то более достойного.
— Нет! — моему удивлению нет предела, когда его рука, задевая мое бедро, тянется к ручке на двери и в салон проникает ночной прохладный воздух. — Ты не можешь!
— Разве? — ехидно бросает мне Сергей, ожидая, когда я покину его машину.
— Да кто, вообще, так делает?!
— Я. Так что давай, шевели ножками, — хмыкает Сергей, с удовольствием наблюдая за растущей на моем лице паникой. — Мне вставать через четыре часа.
— И не подумаю, — захлопывая дверь и неуютно ежась от вечернего холода, упираюсь я и вздергиваю подбородок.
Я стойко выдерживаю его взгляд, не позволяя себе отвернуться, с удивлением подмечая, что моя упертость не вызвала в нем раздражения, а лишь разожгла огонек в глубине его глаз, ровно до того момента, пока он не разворачивается назад, услышав фразу, которая непременно преследует в кошмарных снах всех автомобилистов, подрабатывающих частным извозом: