— Кто ты? — Снежанка настороженно посмотрела на хозяйку ледовой избы, впрочем, уже догадываясь, кто перед ней.
— Матушка Метелица, — улыбнулась та, но улыбка ее хищным оскалом была — скулы обострились, зубы острые сверкнули.
Ветер взметнул полы шубы соболиной, словно они невесомыми были, показалось меж мехом платье, похожее на саван.
— А я Снежанна, — девушка запнулась, понимая, что фамилия-отчество и прочие атрибуты прошлой жизни здесь значения не имеют.
Кто она теперь?..
— Невеста Морозова, — подсказала Метелица холодно и равнодушно, но в глазах ее синие искры вспыхнули, словно она была довольна знакомству такому. — Заходи ко мне в избу, погутарим маленько… И еще, девка, не нравится мне, как тебя все кличут… Снежкою будешь!
И развернулась спиной, махнув приглашающе рукою. А Снежанка мысленно новое имя проговорила. Понравилось, как звучит — словно звон хрустальный. Снежка так Снежка.
— А он красивый, Морозко-то? — не удержалась она, заходя в просторные сени, где висели на стенах полушубки меховые да шапки с шарфами, салазки расписные да коромысло ледовое. На бревнах — изморозь, с потолка сосульки свисают. Как есть — ледовая изба…
— А снег красив? Или зимние узоры на окнах — красивые? — полуобернулась Метелица, открывая меж тем двери в переднюю.
Там слева печь виднелась, утварь всяческая в закутке стояла, а справа — подушки и перины пуховые высились на кровати, а на окнах белели занавесочки кружевные, с голубыми рюшами. Уютно… но стыло как-то. И холодно.
— Красивые, — согласилась Снежка, привыкая к своему новому имени.
Оно тоже красивое — как пурга над горами, как ели в изморози, как вязь следов на белом насте, припорошенном снежком… И подумалось, что не было прежней ее, что всегда она жила среди этой чудной сказки, в избе Метелицы.
Но веет от стен этого дома жутью морозной. И кажется, что призраки зимы, те самые, что во время метели явились с подарёнками, в дверь вошли следком за Снежкой и Метелицей. Ан нет, не кажется — вот они сели рядком на лавке у окошка — прозрачные, будто статуи ледовые. И улыбаются, будто малахальные. Молчат. Глазеют.
— Не смотри ты на них, слуги то мои, — бросила Метелица, показывая Снежке на другую лавку. — Ты садись, садись, в ногах-то правды нет.
— А добр ли Морозко? — Снежке так хотелось как можно больше про жениха своего сказочного узнать, что страх перед зимней девой прошел.
— Характерный он, озорничать любит, — уклонилась от прямого ответа Метелица. — Но погодь, сюда слушай… Как придешь сейчас домой, надень ту одежу, что тебе мои слуги соткали, возьми шкатулку — приданое свое, и выйди на перекресток. Жди, как звезда упадет — а после иди за ней, в той стороне путь к терему Морозко и будет. По дороге ни на что не засмотрись, златом да каменьями не купись, блазням не поддайся, с тропы, что тебе откроется, не сходи, чтобы ни звало, чтобы ни привиделось. А мерещиться всякое может, но ты все одно иди себе вперед, будто и не видишь ничего. Ежели совсем беда будет, вот тебе гребень и лента, брось позади себя и поспешай дальше.