Мариус Эльдор — на своем законом месте. Алька — напротив. Как будто бы она посетительница и пришла к магистру Надзора по важному делу.
— Что… — прошептала она.
Хотела спросить, что будет теперь, но Мариус, неверно растолковав, перебил:
— Тебе сделалось нехорошо, когда ты выходила от Авельрона. Но… я предупреждал, Алайна. И ты все-таки молодец, держалась хорошо.
"Ты же ушел и не видел, как именно я держалась", — возразила она про себя.
И промолчала. Взяла чашку и сделала маленький глоток невообразимо горького напитка. Мариус всегда кофе пьет именно таким, что горло дерет. Но, надо отдать должное, мозги прочищает отменно.
Она вдохнула поглубже, отставила чашечку и тоскливо посмотрела на своего мужчину. Надо было… что-то надо было решать с Авельроном, и как можно быстрее. Невозможно, чтобы Мариус не видел, насколько плохо ее брату. Мариус внимательно, выжидающе смотрел на нее, сложив пальцы домиком.
— Я… не понимаю, что с ним, — сказала Алька, стараясь не отводить взгляда.
Да, вот так. Смело глядя в лицо, сказать все, что она думает по этому поводу.
— Я тоже не понимаю. Пока, — Мариус нахмурился и отставил чашечку, — но это вопрос времени, я все выясню.
— Выяснишь?
И Алька поняла, что истерично хихикнула.
— Он умирает, Мариус. Неужели ты не видишь этого?
Магистр промолчал, тем самым подтверждая Алькину догадку. Все он понимает, все он видит. Но почему-то… Держит здесь Авельрона, а теперь еще и заложником сделал.
— Мариус, — прошептала она, — я знаю, что ты понимаешь… Но отчего же?.. Неужели ты не можешь позволить ему хотя бы увидеть солнце? Это так мало, Мариус. И потом… А вдруг это твой магический купол так на него действует?
— Не думаю.
В голосе Мариуса угрожающе зазвенела сталь.
— Но…
— Алайна, — он серьезно взглянул на нее, — этот вопрос не обсуждается. Авельрон будет находиться под куполом ровно до тех пор, пока я не выясню, что с ним происходит. Почему моя магия на него так плохо действует, почему этот странный запах в комнате. Как ты понимаешь, плевать я хотел на Фаэра, и на обещание держать Авельрона в заложниках. Но — повторюсь — он будет находиться здесь так долго, как я сочту нужным.
Алька невольно опустила взгляд в чашку с кофе.
Ее раздирало странное чувство — одновременно хотелось расплакаться и запустить этой чашечкой в Мариуса. Да что за чурбан бесчувственный? Ведь он… не может быть таким. Он другой, она точно знает. Так отчего же?
— А если Авельрон умрет раньше, чем ты разберешься со всем… этим? — сипло мяукнула она, сверля взглядом кофейную пенку.
— Значит, он умрет, — спокойно сказал Мариус, — но умрет, не причинив никому вреда. Ни тебе, ни мне, ни кому бы то ни было еще.