Но Обирайна не собиралась ни щадить меня, ни потакать моим желаниям.
— Орландо? — Рени обернулась. Неземное божество схватило её за руки и нежно сжало девичьи ладони в своих. А в глаза моей спутницы этот потомок древней династии всемогущих донов смотрел так, будто плавился на ходу, подобно куску льда на жаре. Как бы лужей под ногами не растёкся.
— Ничего не говори, пожалуйста, — взволнованно и прочувствовано. Возвышенный влюблённый. Вдруг почувствовал, как готовы раскрошиться зубы, — так крепко я стиснул челюсти. — Я знаю: мой отец бывает непростительно груб и бестактен. Прошу за это прощения у тебя и хочу уверить: профессору Пайну будут созданы лучшие условия. Если бы это было в моих силах, он бы уже сегодня вернулся домой. Но есть непреодолимые препятствия и опасность, что он снова будет похищен теми, кто уже раз воспользовался его беспечностью.
Высокопарный павлин. Есть, кажется, в этом мире такая птица. С большим хвостом. Сейчас самое время распустить его, чтобы дать полюбоваться блестящими перьями.
— Я всё понимаю, Орландо, — доверчивая дурочка не спешит забрать свои руки из ладоней этого болвана, — остаётся только верить, что всё устроится лучшим образом.
— Верь мне: так и будет, — сколько торжественного пафоса!
Во рту стало кисло и резко захотелось крови, чтобы смыть гадкий привкус.
— Нам пора, Рени, — прервал я трогательную идиллию. Юный герой наконец оторвался от девушки и перевёл взгляд на меня. Ого. Оказывается, он умеет не только в словесных реверансах раскланиваться. Будь я чувствительнее, уже б прочувствовал всю мощь его презрительного вызова.
— А вы, собственно, кто? — побольше, побольше холода, папенькин сынок, а то кровь скиснет в твоих жилах, как молоко. Видимо, дражайший родитель не счёл нужным рассказывать подробности путешествия на историческую родину, где притаился коварный механический замок.
— Это мистер Гесс, — пояснила Рени, — мой напарник.
— Напарник? — кажется, юная надежда доновского клана не понимала, что к чему.
— Это было условие твоего отца.
Глаза мальчишки подёрнулись льдом, потемнели до черноты. Он кивнул мне то ли с угрозой, то ли признавая неизбежность дальнейшего нашего сосуществования рядом.
— До вечера, Рени, — попрощался он с девушкой и, кинув ещё один быстрый взгляд на меня, наконец-то с явной неохотой отпустил её руки и, стремительно развернувшись, почти помчался к дому. Рени провожала юнца взглядом.
— Может, мы, наконец, уберемся отсюда? — невыразительно поинтересовался я, пытаясь оставаться нейтральным, но сам же и поморщился: голос мой звучал не очень красиво — фальшиво, я бы сказал.