- Я — нормально, - ответила Элидия, - Если не считать этой занозы в заднице, нанарского принца. Наконец-то он угомонился и спит, можно отдохнуть.
- Где ты его поместила? - в голосе Грара против его воли прозвучала ревность.
Эли не обратила внимание, ответила спокойно:
- Во второй комнате, там, где у меня всякое барахло валялось. Расчистила немного, превратила рундуки в топчан, накидала на него тюфяков и подушек, повесила занавеску. Пусть живёт. Там тепло, не замёрзнет. Ты мне лучше расскажи, во что ты вляпался. Принц-то наследный!
Грар уже давно понял, что стал тупым инструментом в чьей-то грязной игре, но всё ещё не желал этого признавать. Слишком обидно было думать, что его использовали, ад ещё небось и смеялись. Дракон, а попался на такую простую удочку! Но с Эли спорить было себе дороже. Он попытался уйти от ответа.
- Ты своего нанарца расспроси, ему виднее, кто хотел от него избавиться.
- И расспрошу, будь уверен, - сердито заявила ведьма, - Тебе ещё разгребать что наворотил.
Увидев, что Грар собирается возражать, махнула на него рукой:
- Не сейчас, я помню про твою спячку. Но вот весной это дело от тебя не уйдёт. Разве ты оставишь безнаказанным подлеца, который тебя так подставил? По-моему, найти его и наказать — дело твоей драконьей чести.
***
За долгие годы, проведённые вместе, ведьма давно научилась руководить драконом ко всеобщему удовольствию. Вероятно, это и было секретом благополучия их почти семейного дуэта. Элидия знала, на что надо надавить, на какой струне драконьей души сыграть, чтобы добиться своего. Разговоры про честь, как она давно уже выяснила, были для Грара не пустым звуком. Правда, понимал он это своеобразно.
Он верил, что дракон должен быть мудрым, сильным, великолепным и всегда одерживать верх, по крайней мере в сознании людишек. Они должны его бояться, трепетать, восхищаться, в этом честь драконьего рода и его лично.
Когда он посещал людские поселения здесь, в горах, всё так и было: для горцев драконы были небесными властителями, которым они привыкли поклоняться. На равнинах драконы считались ужасными чудовищами: сильными, злыми, коварными и беспощадными. Там их боялись и ненавидели, но не могли признать в человеческом обличье, так как на самом деле жуткие сказки о страшных драконах были здесь всего лишь досужими байками. Страх и ненависть не были хорошими чувствами, но не ущемляли драконью гордость: слабых и смешных не боятся.
Мысль о том, что человек оказался умнее, смог манипулировать драконом, а потом смеяться над ним в своей людской компании, привели его в ярость.