— Вам повезло, сэр, — сообщил он ему, едва лишь тот задал ему вопрос сначала по-французски, а затем по-английски, — потому, что вы сейчас собственными глазами увидите, как эти обезьяны делают себе харакири. Вот этот молодой парень обвиняется в том, что украл деньги у своего работодателя-американца, а он говорит, что денег не крал, однако вернуть их не может. Но он самурай и потому может доказать свою невиновность разрезав себе живот.
— Какая дикость! — возмутился Владимир, до сих пор только лишь читавший об этом варварском, по его мнению, обычае японских самураев.
— Да уж, — усмехнулся англичанин, — нам бы с вами такое и в голову не пришло, хотя есть ведь и у нас обычай стреляться за долги, что не менее глупо. Вся разница только лишь в том и заключается, что у нас подобное происходит спонтанно, а здесь по строгому ритуалу, и чем не строже он соблюден, тем больше уважения приобретает самоубийца.
— Вот он читает написанные им стихи — ещё одна традиция, подчеркивающая достоинства самурая, а теперь он должен сосредоточиться и разрезать себе живот, после чего его помощник — вон тот, что стоит позади него с мечом, должен будет отрубить ему голову с одного удара. При этом самое мастерство перерубить шею так, чтобы она все-таки удержалась на лоскутке кожи, потому, что это очень некрасиво, когда отрубленная голова катится в пыль.
— Они предают такое значение такой мелочи?
— Для них это отнюдь не мелочь. Например, помощник не сумевший отрубить голову с одного удара будет опозорен навсегда, и его карьеру можно будет считать оконченной. Ну, а вот об этом несчастном юноше, несомненно, скажут, что он умер как настоящий самурай и все претензии к нему на этом закончатся.
— И много он украл или должен отдать?
— Вроде бы 90 долларов, но здесь не так важна сумма, сколько сам факт воровства.
Владимира словно что-то толкнуло в бок и в сердце:
— Идемте туда, — сказал он англичанину и чуть ли не насильно потащил его через толпу. — Скажите им, пусть остановят это безобразие, я хочу отдать им его долг, и пусть этот парень живет. По-моему, он ещё слишком молод, чтобы умирать и тем более умирать вот таким ужасным образом — без головы и с выпущенными наружу кишками!
Англичанин пожал плечами, но все же довольно быстро заговорил по-японски, обращаясь к старшему из полицейских, плотным кольцом окружавших несчастного самоубийцу. Тот его внимательно слушал, после чего в свою очередь заговорил, пытаясь что-то объяснить англичанину.
— В общем-то, он согласен, — наконец сообщил он Владимиру, — но только вы должны отдать ему деньги немедленно, а этот парень пусть поскорее убраться отсюда, чтобы его хозяин не обвинил его ещё в чем-нибудь.