— Ты, может быть, умеешь ещё и читать, и писать?
— Да, умею. И считать тоже.
Кастер посмотрел на меня очень внимательно и спросил: — Ну и где жизнь лучше? Здесь, на своей земле, или же в городах белых людей?
— Тем, кто здесь родился и вырос, жизни в ваших городах, конечно, не понять. Мне тоже там порой бывало очень трудно, однако я не могу отрицать, что в цивилизации есть немало хорошего. Так что ответ на твой вопрос, Желтоволосый, будет такой: истина, скорее всего, лежит где-то посредине, а полной гармонии нет ни здесь, ни там.
— Ого, — рассмеялся Кастер. — Да ты, парень, оказывается философ. Это же надо! Но я тебе на это скажу так: когда землю, принадлежавшую индейцу по праву, землю, на которой он так долго охотился и привык жить, требует ненасытное чудовище по имени цивилизация, — ты ведь знаешь, что такое цивилизация? — Я кивнул. — Так вот, когда она её требует, то бесполезно молить о пощаде, нужно сдаться, иначе она прокатится по индейцу и раздавит его. Таково веление судьбы, и мир только приветствует приход цивилизации. Ты понял, что я сказал, краснокожий?
— Да, понял, — ответил я. — Вы, сэр, объяснили мне, почему вы не можете оставить нас в покое. И ещё, что наши попытки сохранить нашу жизнь без изменений равносильны попытке одного человека остановить руками паровоз.
Генерал картинно обернулся в сторону стоявших чуть поодаль солдат.
— Нет, вы только послушайте, что говорит этот индеец! — воскликнул он, приподнявшись в седле. — Он явно умен, что, впрочем, и неудивительно, если он жил среди белых. Ну что же, тем лучше для тебя, если ты все это понимаешь. Тогда ты может быть найдешь для себя правильный выход впоследствии. А пока… пока можете забрать свое священное дерево и увести его. Скажете своим старейшинам, что это им подарок от Желтоволосого!
С этими словами (потом я прочитал их в его книге «Моя жизнь на Великих равнинах», написанную им в 1874 году, и понял, что он повторил мне их не просто так, а думал об этом все это время) он тронул коня и поехал дальше в лагерь, а мы отправились валить нашу сосну. Срубить её оказалось не так-то легко, потому, что она выросла. Но мы, конечно, справились с этим делом. А когда она упала, мы обрубили на ней сучья, привязали верхушку к двум лошадям и медленно поволокли по прерии. Знакомое мне дупло за эти годы изменило свою форму, а, кроме того, видно какая-то птица свила в нем свое гнездо, потому, что из него торчали мох и мелкие перья. Но все это было нам на руку и наш тайный умысел в итоге так и не был раскрыт никем, включая и разведчика из племени кроу, наблюдавшего за нами издали.