«Конечно, я же должна подписать договор купли-продажи, а имя продавца должно быть чистым», — подумала сердито и ответила:
— Я не жажду внимания общества, да и имени у меня пока нет.
— Это вы только сейчас так говорите, — за спиной послышался ироничный голос рыжего. Тирс подошел к матери, она поцеловала его, но я старательно делала вид, что не замечаю викарта. Но он не унимался и продолжал умничать: — Пройдет немного времени, вы получите титул, вознаграждение от Максильена, и вот тогда с удовольствием станете посещать лиэрские посиделки, хвастаться новой шляпкой или еще одним покоренным сердцем.
Я подняла на него глаза, окинула равнодушным взглядом и иронично напомнила:
— Как вы знаете, викарт, я предпочитаю внимание обездоленных и несчастных.
На лице рыжего заходили желваки, и Эдалина поспешила прекратить наше препирание:
— Замечательно, что ваше сердце, Вера, доброе, однако лиера должна найти себе подходящую партию.
— Согласна. Отныне обездоленных и несчастных буду обходить издалека, — я не смотрела на Тирса, но его злость ощущала спиной. Уверена, он был тем самым рыжим котом, которого я подобрала на свою голову, но тогда почему обижается, когда называю его котом?
— Позвольте узнать, о чем идет речь? — Эдалина почувствовала подвох и посмотрела на хмурого сына. Он молчал, я тоже, и тогда она спросила: — И что означает слово «мау»? В прошлый раз вы упоминали его.
Лицо Тирса покрылось красными пятнами.
— Это бранное слово вашего мира? — викартесса посмотрела на меня.
— Нет, — повертела я головой. — Если викарт пожелает, расскажет.
— Неужели вы до сих пор храните молчание? — уколол Райский. Наверно, думал, что у меня не язык — а помело, как у дуры Мелии.
— Я не болтлива, — ответила небрежно.
— Лиеры любят расхваливать себя.
— Некоторые лееры тоже не обладают скромностью, — парировала я.
— Вам еще не надоело пререкаться? — укорила нас хозяйка дома. — Что бы между вами не произошло, вас должна объединить общая цель. Ради Миритии! А вы готовы наброситься друг на друга.
— Иногда лиеры добиваются внимания и подобным способом, — самоуверенно заявил рыжий. Он сидел рядом с матерью и насмешливо смотрел, как я пытаюсь наколоть за зубцы вилки горошину.
— Самоуверенность — признак глупости, — отчеканила я, на что взбешенный Райский добавил:
— Болтливость и несдержанность, — тоже признаки глупости. Два — один, в вашу пользу.
— Тирс! — одернула Эдалина сына.
— Прости мама. Но Вере следует научиться правилам хорошего тона. Я помогу ей.
— Тебе, Тирс, тоже следует подумать над правилами хорошего тона.