Дальше я действовала очень быстро. «Мухи» — самая слабая нечисть, но она очень быстро отказывается от тела, вселяется в людей и откладывает в них «личинки» новых сущностей. А тут — сразу двое и без защиты, черт бы побрал мою «терапию»… Рассыпая искры, я обежала обелиски, замыкая «памятник» в кольцо пламени. Там, среди трещин «постамента», я и увидела свечение, но спящую нечисть символы сразу не опознали. Быстро взобравшись по ступенькам плит, я обхватила обелиск, и он вспыхнул желтым. И тварь заверещала пронзительно и тонко где-то под моими ногами.
Огонь объял «памятник», заплясал на плитах «постамента». Руки выкручивало болью, но я терпела. Прислушивалась. Смотрела. И заметила. Лимонно-зеленая тень прорывалась сквозь пламя внизу. К людям. И Стёпа, будь он неладен, опять решил помочь. Рассмотрел, глазастый, выскочил из-под елки и что-то крикнул. И «муха» обошла кольцо пламени — распалась на лоскуты, дымом поднялась в воздух, почуяв человека — и нужную оболочку. И я на выдохе одним прыжком перелетела через огонь и подмяла под себя сгусток туманного света. «Личинка». Слабая, сонная, но… Студенистая, как густой кисель, липкая, почти телесная, гадина…
Пробив подобие тела правым кулаком, левой рукой я вцепилась в землю, из последних сил поднимая стену пламени. Через метр перелетишь, через два — силенок не хватит… «Муха» истошно завизжала, задергалась, а я через не могу напитывала ее уже своей «целительской» тьмой, быстро формируя физическое тело. И сжигая. Дотла, чтоб даже пепла не осталось, чтобы каждую клетку, каждую молекулу, каждый атом — в мертвый пепел… Ибо и клочок мертвой «мухи» способен оказаться будущей «личинкой», и пройдет мимо человек, наступит…
Огонь на земле догорал серебристо-черным. Спалив тварь, я оглянулась на подсказывающие символы. Погасли. «Памятник» — тоже, лишь на «постаменте» мерцали последние искры. Сила в перчатках кончилась, и теперь она забирала мою, обращая ее в привычно-огненную, но я не спешила их снимать. Через боль быстро начертила новые символы, проверяя, и достала из кармана джинсов порошок, убирая следы. Кажется, всё…
— Мар, тебе помочь? — крикнул Стёпа.
Шатаясь, я встала, запрокинув голову и зажимая кровоточащий нос, побрела к нему. Коллега оказался рядом очень быстро.
— Сними… — прохрипела я, протягивая руки.
Перчатки одна за другой упали в траву. Под елкой сонно заворочался «вампир», и опять пронзительно заплакала вдали скрипка, зашумели деревья, заголосили пичуги. И завоняло горелым. После драки мир всегда кажется таким… шумным и громким. И почему-то очень большим. Другим.