– Я не помню, о чем мы с ним говорили. Впрочем, это уже неважно, – события того дня вновь завладели ее сознанием, мыслями, чувствами. – Моя младшая сестра начала дразнить меня прямо при Паше, говоря, что я в него по уши влюбилась, что без умолку твержу о нем, думаю… Это была чистая правда, но я ведь не могла признаться ему первой!.. Все бы ничего, но потом она сказала, что я храню его портрет под подушкой и целую каждый вечер перед сном, желая своему любимому сладких снов. Это стало последней каплей, – по щекам девушки потекли слезы одна за другой. Ей было очень больно вспоминать ту ссору, ведь она стала, по всей видимости, последней. Марго небрежно вытерла рукой слезы и продолжила свой рассказ. – Это сейчас я понимаю и знаю, что сестра, в силу своего возраста, не понимала, не догадывалась, что… – Рита замолчала, пытаясь собраться с мыслями. – Я накричала на нее, ударила… – она посмотрела на свою руку. – Мама в тот день очень долго на меня ругалась. Она говорила, что этот мальчишка не стоит того, чтобы поднимать руку на родного человека. И была совершенно права. Мама пыталась объяснить, что Паша меня не любит, что я для него лишь игрушка… не более. Как же она была права, но я не слушала ее. Не хотела слушать. Отец, вернувшись с работы, поговорил с родителями Павла, и вечером того же дня я получила от моего любимого первое и последнее письмо. Он написал, что я мелкая соплячка, с которой он больше не желает водиться, так как мои истерики слишком дорого ему обходятся, а на рожу я не так уж и хороша, чтобы их терпеть. Я… – казалось, у нее где-то там застрял ком, который не давал нормально дышать и говорить. В горле пересохло, а голос сорвался на сип. По щекам вновь потекли слезы, но они были не из-за потерянной любви или обиды, они были из-за боли утраты семьи, съедающей изнутри. Рита еще сильнее прижалась к морде аликорна и тихонечко заплакала, продолжая сквозь слезы, почти шепотом, рассказывать. – Я сказала, что ненавижу… презираю их, что лучше бы они… – девушка еще крепче обняла Мора за шею, ища в нем защиты и утешения, а потом резко повернулась к нимфе лицом, – я сказала, что ненавижу и презираю их, что лучше бы они умерли! – голос предательски сорвался на сип. Марго не могла больше держаться на ногах и опустилась на колени. Мор аккуратно прилег рядом с ней, желая подбодрить и успокоить, но даже такое чудесное животное не могло исцелить кровоточащие раны на сердце и в душе.
Нира тут же встала, подбежала к своей подруге и обняла за плечи, стараясь успокоить. Ведь это из-за нее Маргарите пришлось переживать весь ужас того дня вновь. Как и в первый раз, легкие Риты начали заполняться дивным ароматом, исходившим от кожи нимфы. С каждым новым вдохом Марго успокаивалась все больше и больше. Так они просидели довольно долго. Когда Маргарита окончательно пришла в себя, она продолжила свой рассказ.