И после этого Максим будет рассуждать о предательстве и верности?! Упрекать Фрэнки за то, что не бросилась за ним следом сломя голову?! Вот же мразь! Глянув на часы, Фрэнки поняла, что Сайгон появится только через сто лет.
«Забери меня», — отправила она ему сообщение и сразу мелькнуло входящее: «Буду минут через двадцать».
Мимо Фрэнки проходили гудевшие новостями люди, а она снова замерла на месте и не могла сдвинуться, пока наконец не влилась в поток и не побрела, подхваченная жаждой движения вперед.
На улице она наконец отдышалась. Ей казалось, что хуже уже и быть не может, но сзади раздался торопливый голос Максима:
— Так рано уходишь? Не поздравишь нас с Соней?
Фрэнки даже не обернулась. Пространство, огни города — все слилось в сплошное бледное пятно.
— Поздравляю.
— И все?
— Пришлю завтра цветы с открыткой на адрес «Дола».
— Обиделась?
Вот теперь Фрэнки обернулась. Нет, она не просто посмотрела на Максима, а попыталась уничтожить его взглядом. Он стоял весь такой красивый, раскованный, подлый…
— Я? Обиделась? С чего бы? Разве ты мне что-нибудь обещал? Мы хотели проверить, что между нами происходит. Вот. Проверили. Между нами — пустота, в которой выгорела химия вместе с той хлопушкой. Так что искренне, от всей души: поздравляю! Если захочешь свой выигрыш, то позвони в январе.
Она шагнула на мостовую, решив дождаться Сайгона подальше ото входа и Максима, но не тут-то было. Езерский последовал за ней, а когда они оказались на аллее, крепко обнял Фрэнки за талию и шагнул вместе с ней в тень.
— Ну-ну, не так быстро, солнце. Зачем же убегать.
От прикосновения Максима стало плохо, в носу защипало от слез. Как же хотелось врезать ему по лицу, но силы покинули.
— Пусти, — вымучила она на выдохе.
— Я люблю тебя, Фрэнки.
— Замолчи, перестань…
— Вот видишь. Теперь мы можем играть на равных. У меня ведь есть все основания тебе не верить — факты. А ты оперировала домыслами, вроде того что я бабник и брошу тебя, как бросал и других. Согласись, несправедливо. Поэтому я решил дать тебе настоящий повод, чтобы ты чувствовала то же, что и я. Больно, правда? Отрезвляет от романтических бредней, и слов любви уже мало, чтобы поверить… Раз уж начинать спор, то из одной отправной точки, при равных условиях. Это взрослая жизнь, детка, я же обещал научить тебя азам.
Он нежно коснулся щеки Фрэнки костяшками пальцев и пытливо заглянул ей в глаза.
— Давай убедимся в эффективности моих действий. Итак… Я люблю тебя.
Она не верила… Слова показались бездушными, картонными. Если у Максима такой же уровень сомнений на ее счет, то это точно тупик, конец. Мысли скомкались, как испорченные листы с черновиками, а чем заполнять чистый лист, подсунутый Егерем, Фрэнки не представляла.