— Если требуется помощь, дай знать. Это слишком серьезно сейчас.
— Нет-нет, у меня все получится. Если ты покажешься на горизонте, то сделка сорвется.
— Хорошо. Ты постарайся, дочка. Тем более для умирающего отца.
— Конечно, пап, не сомневайся. После того, что я сделала с Афелием и после того, что вытворяла с Максимом — а он просто ураган, ужас, я думала, меня стошнит! — так вот после всего этого мне море по колено.
— Замолчи! Все. На выход!
Отец все еще был на взводе, даже руки дрожали. Фрэнки не стала щипцами из него тащить правду о том, в какую именно грязь он вляпался. И кто ему угрожал? Все равно ведь не скажет. Но отцовское беспокойство передалось и ей, и она, еще раз пообещав все уладить, вышла из кабинета.
Она не сказала отцу, что Максим улетел на несколько дней, соврала, что близка к тому, чтобы перекупить акции… Но какую тайну скрывает Сатана? Неужели у семейства Уваровых появилась реальная проблема, а не плод отцовской паранойи?
«Давай встретимся завтра в обед», — написала она Боре. В последние дни кошмарно не хватало общения с друзьями.
«А ты решила вопрос с Робертом и фотками?»
«Брат обещал все решить».
«Вот когда решит, тогда и звони. Но если фотки всплывут, я твоего брата голыми руками на куски порву».
«Я тебе не позволю. Подбирай слова, ладно?!»
«Знаешь, смотри не заиграйся, а то стервой становишься, причем бездумной».
«Да пошел ты».
«Пошла и ты».
Вот и поговорили. У Фрэнки до того тошно стало на душе, что она готова была отказаться от всего и уехать на какой-нибудь маленький необитаемый остров. Как же она завидовала Робинзону Крузо!
Максим не писал больше, и Фрэнки, не представляя, что теперь делать с «Долом», с «Константой» и собственной жизнью, следующим же утром «продала» надежному человеку из «Вонга» своего коня. На работу даже не пошла ради этого, провела полдня в суете, которую специально преувеличила, лишь бы отец был в курсе. Фрэнки теперь вела себя более осторожно, опасаясь, что Сатана заподозрит ее в неисполнении уговора.
Если бы она могла обсудить дела с Максимом! Если бы отец признался, во что влез и насколько это опасно! Но Фрэнки держали в неведении, и она сходила с ума, зайдя в тупик. Без Максима было плохо, хотелось видеть его, касаться, чувствовать… и к концу среды началась ломка. Фрэнки набирала на телефоне сообщения с мольбами вернуться, но не отправляла их.
«Первая любовь — это трэш, господа», — вспомнились слова Роберта. И трудно было с ним не согласиться.