«Наверное, это новый этап взросления, который я наконец преодолела», — рассудила Фрэнки. Она почувствовала себя женщиной, уверенной в себе и цельной. Пусть потом это чувство уйдет, придавленное реальностью, но никто и не говорил, что путь к себе будет легким.
Чувство гордости собой заполнило Фрэнки, и она провела ладонью по колену Максима. Тот кашлянул и слегка отодвинулся…
А потом затарабанил смартфон, который лежал в кармане пальто.
Черт, черт, черт! Фрэнки хлопнулась на пальто, как кошка на мышку, но поздно: звонок трелью пронесся по кабинету. Играла девичья музыка Майли Сайрус:
«I came in like a wrecking ball,
I never hit so hard in love,
All I wanted was to break your walls,
All you ever did was break me.
Yeah, you wreck me…»
Перевод:
«Я ворвалась к тебе напролом, как шар-молот,
Но это потому, что я никогда не любила так сильно
И лишь хотела разрушить стены, которые ты возвел,
Ведь ты всегда только и делал, что ломал меня.
Да, ты сломал меня…»
В кабинете раздались смешки.
— Так и знал, что внутри ты — маленькая девочка! — забрюзжал «пивной живот».
Максим, резко наклонившись, протянул руку под стол и придумал на ходу:
— Э-э, у меня новый телефон, звонки еще не поменял. Какая-то малолетка в салоне баловалась, наверное.
— А по-моему, эта песня — как раз о тебе. Ты только и делаешь, что уничтожаешь женщин, — насмешливо, но с затаенной обидой ответила Верочка.
— Верунь, ты… — Максим не договорил. Выхватывая смартфон из руки Фрэнки, чтобы отключить, он увидел полуобнаженную грудь сидящей под столом «пленницы» и застыл, в шоке на нее глядя. — Господи, помоги, — пробормотал он и отключил звонок. Но к столу все же подвинулся.
— Что? Что — Верунь? Свадьбы я так и не дождалась когда-то, — ехидно сказала Вера.
— …он другими бабами потому что слишком занят.
— …а когда закончится совещание?
Голоса гудели, сфокусировавшись не на проблемах корпорации, а на личной жизни Егеря. В семье он явно урод наоборот. Бедненький… Фрэнки села на колени и, проведя ладонями вверх-вниз по бедрам Максима, раздвинула его ноги. Подалась вперед, расстегнула молнию на брюках.
— Я-а! Можете расходиться, — надрывно сказал Максим и откинулся на спинку кресла, сцепив руки на затылке; затем снова выпрямился, спрятав лицо в ладонях… — Твою мать…
— Что, сынок? — искренне поинтересовалась вежливая Екатерина.
— Вам пора, говорю.
— Нет, нужно доводить дела до конца, когда ты уже это поймешь? Я хочу, чтобы каждый высказался. У нас демократия, информация прозрачна, любое мнение ценно.
Не желала Езерская признавать, что в свое время правила неумело, не справилась — и поднять «Дол» на ноги невозможно без реорганизации. Вместо этого Екатерина врет всем подряд, еще и сыну замечания делает.