Шаманка снова закрыла глаза, и несколько секунд Саран была уверена, что Татия спит. Из приоткрытых губ вырывалось размеренное, глубокое дыхание. Но Татия не спала.
— Чего ты ждешь? — спросила она, не открывая глаз, но явно обращаясь к Кириллу.
Пауль оторвался от книги и тоже поднял удивленный взгляд. Кирилл неуверенно переступил с ноги на ногу.
— Видимо, ничего, — пробормотал он. — Пойдем, Сари, проводишь.
Удерживать ее никто не стал, и Саран с величайшим облегчением вышла вслед за Кириллом из библиотеки. Коридор был по-прежнему пуст, что после переполненной комнаты выглядело странным и неестественным. Притягивает их всех к Татии что ли? Или они настолько боятся чего-то, что не решаются отойти от нее больше, чем на пять метров?
— Я так понимаю, — сказала Саран, когда они с Кириллом спускались по лестнице. — Татия согласилась нам помочь.
— Не нам. Тебе.
— Ну, не выставит же она тебя…
— Вообще-то уже выставила.
— Предполагается, что ты вернешься.
— И что потом? — Кирилл остановился на нижней ступеньке и вопросительно взглянул на Саран.
— Потом мы найдем покровителя и… уедем из Москвы.
Кирил вздохнул и пошел дальше.
— Ты не веришь, что у нас получится? — спросила его Саран, догоняя.
— Почему же? Верю, — совсем неубедительно ответил Кирилл.
Саран недовольно поджала губы. Настя однажды сказала, что нет более депрессивных и негативно настроенных созданий, чем оборотни. Еще она что-то говорила о двойственности натуры и проблемах с самоидентификацией, но это Саран помнила хуже. И тем не менее считала, что у нее есть право безнаказанно страдать, заверенное профессиональным шаманом. Кирилл же всегда оставался оптимистом. Иногда это казалось совершенно неуместным, а то и просто раздражало, но все же даже самому депрессивному оборотню было легче справляться с трудностями в компании Кирилла, чем без него. Саран бы никогда не призналась в этом вслух, но ей очень не хватало какой-нибудь глупой шуточки… Мог бы хоть обозвать как-нибудь: хоть глупой муфтой, хоть саранчой.
Когда они шли по заросшей дорожке обратно к воротам, Саран больше не обращала внимания на цепляющиеся за пальцы цветы клевера. Ей было холодно и тревожно. И не только из-за хмурого неба и пронизывающих порывов ветра. Когда Саран взглянула на широкую спину Кирилла, туго обтянутую розовой тканью, сердце кольнуло нехорошее предчувствие. Как будто не стоило ему уезжать. Как будто, если уедет, то уже не вернется.
Саран даже протянула руку, чтобы схватить Кирилла за рукав и остановить, но в последний момент передумала. Вспомнились недавние сомнения, и какой-то противный червячок, с самого утра точивший подсознание, шепнул: а может, и не стоит ему возвращаться? К нему присоединился эгоизм: Кирилл едет за лекарством для тебя, зачем его останавливать? И Саран смолчала. Дошла с Кириллом до ворот, обняла на прощание, а потом тихо смотрела, как он садится в машину и уезжает. Затем медленно шла обратно к санаторию и все гадала: ей грустно, потому что она не остановила Кирилла? Или потому что на самом деле не хотела останавливать?