— Ладно, честно говоря, я фанател только по вашей музыке. Лишь недавно стал отслеживать интервью, просматривать музыкальные клипы и журнальные фото. — Хейло остановился и посмотрел на мои губы. — И должен признаться, никогда мое внимание не фокусировалось на Тренте Ноксе.
— Это, блядь, и к лучшему.
Ангел наклонился ко мне и поднял лицо, уличный свет упал на его кожу, отбрасывая вокруг радужное сияние. Никогда, за всю свою жизнь, я не встречал человека, к которому хотел бы прикасаться, как к Ангелу. Пока мы стояли, я с трудом удерживал руки в карманах куртки, где они были надежно спрятаны от мужчины передо мной. Надежно спрятаны от соблазна.
«Если тебе нравится этот парень, прекрати нести весь бред, что «это только секс», или ты потеряешь его».
Слова Киллиана проскользнули где-то на периферии сознания. Хотя я постоянно отрицал, тем не менее, понимал, что происходящее между мной и Хейло было чем-то большим, нежели просто секс. И «это» могло закончиться катастрофой. Если мы не найдем способ спасти ситуацию, то все случится скоро. Но это было проблемой другого дня — не этого.
— Итак, который дом твой? — поинтересовался Хейло, отводя от меня взгляд и отступая на шаг.
Черт, как у него это получалось? Как Ангел понимал, когда не надо на меня давить? Когда мне необходимо пространство? Похоже, он видел меня насквозь. Большинство давило на меня, доводя до белого каления, а Хейло будто обладал шестым чувством.
Я кивнул в сторону маленького дома на две квартиры на углу улицы и направился к нему, напомнив себе, что сегодняшний вечер ничем не отличается от других, когда парни из группы бывают в гостях у моей мамы. Стало понятно, что это ложь, как только мы подошли к дому: руки у меня начали потеть, а пульс участился. Вот что отличало этот день от других — я нервничал.
И пиздец как.
Следуя обычаю, мама оставила для меня включенным свет на крыльце. Пока мы шли по потрескавшейся брусчатке к ступенькам, Хейло отстал на пару шагов, позволив мне идти впереди. Стоило ступить на крыльцо, как входная дверь широко распахнулась, а затем открылась защитная дверь.
Днем я звонил маме, чтобы спросить, не возражает ли она, если я приведу «друга» на ужин. Но когда мама вышла на крыльцо поприветствовать нас, я не заметил на ней привычного халата — для гостя она принарядилась.
Завила блестящие черные волосы и, как говорила — «надела лицо». Одела черные слаксы и свитер с широким высоким горлом кремового цвета. Когда ее глаза встретились с моими, они засветились от радости. Взяв меня за руки, мама осмотрела меня с головы до ног.