— Оуууу, ты мне тоже нравишься, Куджо>4.
Дохрэйн оценивающе посмотрел на нее, прищурившись.
Как и я.
Ее тирада была очень поучительной.
Но она сделала правильный вывод.
Очень помогло бы, если бы люди вокруг заткнулись и позволили мне просто… что, забыть? Я могла бы притвориться, что забыла. Притвориться, что мне не снились кошмары, притвориться, что в темноте я не ощущала прикосновения чешуек. Я бы притворялась до тех пор, пока произошедшее перестало казаться реальным, чтобы я наконец смогла с этим смириться.
Я сумела бы притвориться сильной.
Пока однажды это не перестало бы быть притворством, чтобы я могла двигаться дальше. Тогда это больше не терзало бы меня, не брало бы надо мной верх.
Мне просто нужен был этот шанс. Грэйс была права, я хотела, чтобы люди оставили меня в покое.
Энджи так и не отказалась от своих благих намерений:
— Все относятся к этому по-разному, Грэйс…
Голос Грэйс мог бы разрезать крышу внедорожника.
— Я. Это. Поняла, — казалось, Грэйс изо всех сил старалась контролировать свой тон. — Дерьмо случается. Ты можешь это пережить. Тысячи и тысячи справляются с подобным каждый день. Я же объяснила, что не хочу слышать… — все смотрели только на Грэйс, поэтому заметили, как она на мгновение вздрогнула. Грэйс оскалилась. — Она больше не хочет слышать об этом!
И вот так просто… она зашагала к двери. И даже не попрощалась.
Дохрэйн шел прямо за Грэйс, слегка расправив крылья. Я и ранее замечала, что он так делал. Как будто был готов заключить ее в свои объятия по первому требованию.
В начале нашего принудительного задержания Грэйс заказала традиционную одежду — самые белоснежные костюмы, которые когда-либо создавали для груфал — просто они были немного одержимы цветом. Дохрэйн обрадовался подобному выбору, так как одеяния демонстрировали метки, оставленные его крыльями.
Грэйс была усеяна узорами, — и ее кожа, и ее одежда — которые перетекали друг в друга и создавали порочные крутые рисунки. Пыльца, которая покрывала крылья хобса, бросалась в глаза из-за своей яркости. Дохрэйн постарался, чтобы она осталась на Грэйс жирным слоем. Грэйс носила метки словно эмблему.
Или доспехи.
Энджи откашлялась.
— Во всем этом был смысл. Я пыталась сказать, что тебе нужна терапия, но поскольку это невозможно… то, по моему мнению, ты могла бы поговорить с кем-то, кто… кто пережил подобный опыт, — ее глаза были опущены, а тон выражал тактичность.
В моем голосе не прозвучало никаких эмоций:
— Ты знаешь того, кто тоже попал в плен, а также подвергался избиению и издевательствам со стороны пришельцев?