– Жанна Викторовна, честно говоря, я впервые за свою 40-летнюю деятельность сталкиваюсь с одновременным сердечным приступом у мужа и жены. Больше скажу, за все 207 лет истории нашего НИИ это пе-пе-первый, первый случай, – доктор настолько волновался, что, протирая очки, стер платком диоптрии от —8 до + 1.
– Не волнуйтесь, Марк Альбертович, честно говоря, за пять лет дружбы с четой Кутузовых я в пятый раз приезжаю в больницу навестить их после совместного инфаркта. Поверьте мне, через час они выпишутся из больницы и поедут на Патриаршие. Оля будет пить вино, Леша курить сигары. Ну, или просто они умрут в один день, – улыбнувшись, сказала я.
Если бы кардиолог был психиатром, он предложил бы мне поговорить об этом в его кабинете, а так изумленный профессор, академик РАМН просто открыл мне дверь в палату и предложил зайти тяжело больной подруге к тяжело больной подруге.
Семью Кутузовых я знала давно. Оля была немолодой 34-летней it-girl, Леша был молодой 50-летний rich man. Алексей умел зарабатывать деньги, но не любил тратить их на подарки, которые его it-girl называла «must-have». Поэтому раз в год на день рождения жены, покупая дорогой подарок, он очень нервничал, тяжело дышал, потел и ворчал. Первый Лешин инфаркт случился, когда он по годовалому желанию жены купил соболиную шубу. Оля, которая в течение года отчитывалась за любые покупки перед мужем и предъявляла все чеки, увидев шубу, получила сердечный приступ от счастья. Можно сказать, ребята нашли друг друга, и сердца их реально уже пять лет бились в унисон. Я зашла в палату. Оля лежала на кровати, в одной руке у нее была капельница, в другой – ярко-бордовая крокодиловая сумка.
– Ну, рассказывай, что на этот раз случилось? – начала я.
– Вот, полюбуйся, муж на день рождения сумку мне купил. Отдал за нее 49 тысяч долларов!
После этих слов соседка Оли по палате, пенсионерка Анастасия Петровна, упала в обморок. Но голос медсестры, оповещающий о начале обеда, взбодрил Анастасию Петровну, и пенсионерка выпорхнула в коридор, оставив меня с обладательницей драгоценной сумки наедине. Рассмотрев кожаное изделие поближе, я спросила у Оли, какой у сумки пробег по России, сколько в ней лошадиных сил и успела ли она сделать на нее обязательную страховку и КАСКО?
– Завидуешь? – спросила Оля с улыбкой.
– Очень! – стараясь порадовать сердечницу, ответила я.
Оля порозовела, сердечный ритм пришел в норму, и она была готова покинуть НИИ имени Склифосовского с целью посетить кафе-пекарню имени Мишель, чтобы поесть цыпленка в медовом соусе и выгулять бордового крокодила в форме культовой сумки Hermes. Пока Оля снимала капельницу и надевала платье, я зашла в палату к Леше. Алексей был в стельку расстроен своим юбилейным душевным порывом.