— Ага.
Я все равно не приду.
Отец недоверчиво смотрит на меня, уже собираясь уйти, но, словно вспомнив что-то важное, замирает.
— И да. Следующие месяцы ты сидишь тихо и не высовываешься. Парнишка, которого у вас на вечеринке отправили в кому — это сын депутата, Антона Григорьева. Он — большая шишка, так просто состояние сына не оставит. И в любом случае докопается до правды. Если ты замешан в этом, то тебе лучше сказать мне сразу, иначе у тебя будут большие проблемы. Не хотелось бы потом твое тело вылавливать из реки.
Я замираю. Так тот парень сын депутата? Тогда у нас точно огромные проблемы. Если они узнают, что во всем виноват Назаров, то ему конец. А мой отец сделает все, чтобы вытащить меня из дерьма, даже сдаст Костяна. Так что папе в особенности нельзя ничего рассказывать.
— Я уже сказал полиции, что был в другой части вечеринки и ничего не видел, — сдержанно говорю я.
Отец прищуривается, пытаясь уличить меня во лжи. Явно не верит ни единому моему слову.
— Я очень на это надеюсь, — бросает он, прежде чем выйти из квартиры.
Отец все время был таким: спокойным и рассудительным. А мне всегда казалось, что ему попросту плевать на меня. Когда я захотел переехать, он купил мне квартиру и начал давать деньги на проживание, но с условием, что я окончу школу и получу аттестат. На мои проблемы с законом он постоянно закрывает глаза, да и, в прочем, на все, что я делаю, тоже. Папа дает мне деньги, лишь бы отмахнуться, вытаскивает из неприятностей, чтобы потом его репутация не испортилась заголовком в какой-нибудь дешевой газете: «сын бизнесмена Скворецкого оказался за решеткой».
Я у него как собачка. Назойливая и проблемная, которую сбагрили «няне», чтобы самому не мучиться с кормлением и выгуливанием.
Вот только я вовсе не собачка. Я живу сам, готовлю сам, разбираюсь с делами по хозяйству и решаю все свои проблемы. Единственное — трачу деньги отца. Без них я вряд ли бы справился с самостоятельной жизнью. Но разве это важно? Мне осталось отучиться в одиннадцатом классе, получить аттестат, а после я могу либо пойти работать, либо поступить куда-нибудь. Я еще не решил. Когда смогу сам себя обеспечивать, деньги отца мне не будут нужны. Я просто исчезну, словно меня и не было. Стану другим человеком, без клейма: «у него отец — бизнесмен».
Я облегченно вздыхаю, когда хлопает входная дверь, пересекаю комнату и заваливаюсь на диванчик. В руках снова оказывается мобильник. Я стираю недавно написанное, но неотправленное сообщение, предназначенное для моего друга, и пишу новое: «Жду у меня дома. Есть серьезный разговор».