– Это немудрено, когда вместо век вареники, – воскликнула Алена и, глядя на Алинино лицо, перекрестилась. – Алина Николаевна, что с вами?
– Не видишь, что ли, человек упал? – Я подлетела к Алине, стала ее поднимать и на радостях, что та оказалась живой, целовать. – Как же тебя так угораздило? Бедная ты моя.
Алина отстранила меня рукой:
– Подожди, а ты мне ничего не желала?
– Я – нет, это ты за меня сказала: «Чтоб глаза мои тебя не видели». Ой! Что же это получается? – я схватилась за голову.
– А ничего хорошего. Теперь ты мне веришь? – Алина, как слепой крот, потянулась ко мне лицом.
– Верю, верю, – поторопилась я ответить, Алина тому была красочным подтверждением. Веки синели на глазах. Теперь ее лицо напоминало негатив фотографии панды. Нос превратился в подгоревший пирожок, а глаза таились в недрах двух синюшных подушек. – Господи, Алена, неси скорей лед! И беги скорей в аптеку. Может быть, там тебе что-нибудь присоветуют.
– А «Скорую» и полицию вызывать?
– Нет. Никакой полиции. И «Скорой», пожалуй, тоже не надо. Лед скорей неси.
Алину мы положили на диван, и до закрытия «Пилигрима» я старательно прикладывала ей на веки лед. Отек немного спал, теперь она могла видеть. Она хотела подняться, чтобы подойти к зеркалу, но я удержала ее на месте – лишние переживания ей ни к чему.
– Не вставай, полежи еще. Я сейчас тебе на глаза компресс положу с мазью «Антиситяк».
– Что еще за мазь?
– Какая-то новая. Алене в аптеке предложили.
– А, – Алина отмахнулась от компресса рукой, – синяк уже есть. Так или иначе он пройдет. Лучше скажи, что с африканцем делать будем? Пока он здесь находится, жизни у нас не будет. Нельзя же все время молчать? Лично я не могу. У меня темперамент, – стала оправдываться Алина. – Если что-то не по мне, смолчать мне трудно.
О ее привычке сразу резать правду-матку я знала не понаслышке, поэтому предложила:
– Может, домой отнесешь?
– Спасибо, подруга. А Санька, а Вадим? Не жалко? Как вспомню, как они жизнью рисковали, когда статуэтка у нас дома стояла, дрожь по телу пробегает. Мы ведь как? Перед своими не стесняемся – можем такое сгоряча ляпнуть. И зла не хотим, а мелем что зря. Как это Саньку пронесло? Я ведь чуть что – грожусь из него котлету сделать, – призналась Алина. – Дай мне скорей телефон. – Я вручила ей трубку и, чтоб она не напрягалась, набрала ее домашний номер телефона. – Санечка, сынок, как ты там? – почувствовав угрызения совести, запела Алина. – Возьми денежку, сходи в магазин и купи себе сладенькое. «Сникерс» или «Марс». Сколько? И того и другого по две штуки возьми или по три. Нет, лучше торт купи, какой захочешь. Большой. Не хочешь торт? А что ты хочешь? Саша, ты не наглей, мне нервничать нельзя. Нет, ящик киндер-сюрпризов я покупать тебе не разрешаю. Ну так и что, что ты сразу всю серию соберешь! Вспомни, сколько тебе лет. Не хочешь торт, ограничься шоколадкой. Все, пока! – Алина отдала мне трубку. – Теперь ты понимаешь, почему я не могу фигурку забрать домой? Мальчику одиннадцать лет, а он все еще в киндер-сюрпризы заглядывает.