Шли налегке. У Ольги за спиной висел небольшой рюкзачок с припасом, у Жени — ружье на плече, в кармане анорака компас и шар-глобус. Если у негра был амулетом, то почему белому человеку не воспользоваться в тех же целях? Женя шел впереди, наслаждаясь пейзажами, звуками, ароматами и всем великолепным летним утром. Временами он оглядывался на Ольгу, любуясь ее ладной фигурой и плавными, текучими движениями.
После двухчасового перехода остановились передохнуть на маленькой согретой солнцем полянке. Ольга скинула рюкзачок и стянула анорак, оставшись в тонкой облегающей тело футболке. Она повернулась к Жене боком, разминаясь, сделала несколько наклонов, а потом подняла вверх руки и потянулась, прогнув спину и запрокинув голову. Это было… да круто было, просто потрясающе! По крайней мере, Женя никогда не видел наяву ничего подобного. Четкий контур совершенного женского тела был окаймлен солнечным сиянием. Контровый свет затенял фигуру Ольги, затушевывал детали, делая силуэт еще более отчетливым. На миг Жене показалось, что это нагая языческая жрица протягивает руки к солнцу. Он замер в восхищении, боясь спугнуть открывшееся ему чудо.
Во времена бурной молодости у Жени были все возможности для устройства личной жизни. Некоторые девушки даже делали довольно прозрачные намеки, но он сперва по причине полной моральной невинности, а позже — застарелого инфантилизма их не замечал. Потом, несколько лет спустя, вспоминая эти эпизоды, мучился от осознания тогдашнего своего кретинизма, но было уже поздно. Со временем Женя свыкся со своим положением, изрядно обленился и мысль о том, что нужно будет исполнять непременный ритуал с конфетами и цветами, а после еще один, с ЗАГСом и банкетом, начала вызывать у него стойкое отвращение. Вот так и вышло, что к сорока годам он окончательно махнул рукой на семейные перспективы, периодически сбрасывая напряжение с помощью сайтов вполне определенного содержания. И вот сейчас у Жени, в свое время счастливо или нет, но избежавшего даже ранних юношеских влюбленностей, вдруг сладко заныло в груди и мужское начало недвусмысленно проявило себя во всей своей нерастраченной мощи.
Примерно через час пути лес стал редеть. Идти приходилось все время в гору, да еще прибавилось подлеска и приходилось поминутно продираться сквозь кусты, зачастую колючие, или идти в обход. Женя взмок и запыхался, Ольга же шла легко, без каких-либо признаков усталости. Деревья становились ниже, сосны уступили место березам и осинам. Еще немного — и лес отступил назад, открывая широкое пространство, заросшее, сколько хватало глаз, высоким — по грудь Жене — кипреем. Прямо перед ним, примерно в километре, находился невысокий холм с плоской верхушкой, близ которой росло то самое приметное дерево с раздвоенной вершиной.