— Ты хочешь? — склоняется, касается своей горячей, каменной плотью моей промежности, а у меня вдруг внутри вспыхивает огонь злости и обиды.
Я будто дорогая игрушка, чувства которой он не щадит, но ужасно боится испортить. А мне может другого хочется. Чтобы с ума сходил от меня. Чтобы сумасшедшим рядом со мной становился. Чтобы был хоть немного похож на Анонима…
— Почему, Самир?
Он замирает, непонимающе хмурится.
— Что?
— Почему ты такой со мной? Почему такой до омерзения правильный и холодный? Ты у своих любовниц тоже спрашиваешь разрешения прежде чем войти в них? Или это только я удостаиваюсь этой чести? Не отвечай. Помню, как ты говорил, что трахаешь их. А я, видимо, не возбуждаю тебя. Я бревно, видимо, — толкаю его в грудь и Сабуров пораженно отстраняется. Поднимаюсь, сажусь к нему спиной и кусаю губы до крови, изо всех сил сдерживая рыдания.
Зря вспылила. Опять эти гормоны дурацкие… Сейчас он снова уйдёт, а я буду пожирать себя изнутри.
— Иди сюда, — цепко хватает меня за руки, тащит к себе и припечатывает к своей груди. — Никаких слёз, Анастасия, — звучит приказ и его губы касаются мочки моего уха. — Слушай меня внимательно и запоминай. Я не буду повторять. Ты принадлежишь мне. Всегда принадлежала. И я буду делать с тобой всё, что захочу. Правда, будет это после того, как ты родишь. Я не хочу причинить вред ни тебе, ни ребёнку. Что касается любовниц. Их нет. Уже давно. Всё ясно?
Я киваю, хоть и душит этот проклятый ком в горле.
— Всё. Спать, — ложится сам и дёргает меня на себя. — Такой настрой пропал. Женщины…
А буквально через пару минут я слышу за спиной храп и губы расплываются в идиотской улыбке.
Ещё долго так улыбалась. До одурения счастливо. Что-то вдруг изменилось. Я почувствовала это. И, быть может, Самир действительно пьян, может он и пришёл потому что пьян, но он этого хотел. Его тянуло ко мне.
Это ли не главное?
Вдыхая его сильный, волнующий запах, закрыла глаза. Завтра всё будет по-другому. Вот увидите…
*****
Её светлые волосы рассыпались по подушке, а худенькая фигурка почти незаметна в полумраке. Тёплая, солнечная девочка.
Самир уже и забыл как оно, вот так просыпаться рядом с ней, маленькой Настенькой. Внутри шевельнулось что-то тёплое, до ужаса знакомое. Нет, не надо ему этого. Не надо этой любви. Ничего хорошо из этого не выйдет.
Любовь, она для слабых духом. Ну или для женщин. Чтобы мир в розовой дымке и цветы в душе. А ему и без этого хорошо.
Но вопреки доводам разума рука потянулась её плечу. Холодная. Ледяная.
— Насть, ты замёрзла, что ли? — отчего-то внутри всё сжалось в пружину. — Насть? — Самир перевернул её на спину и в глотке что-то застряло, не выдохнуть.