Я склонила голову и горечь накатила валуном.
— Я скучаю по нему. Так скучаю… И больно очень. Сердце разрывается, — я не говорила об этом ни с кем. А теперь почувствовала, что хочу вспомнить его. Хотя бы парой слов.
Но Алима, видимо, не была готова. В её глазах заблестели слёзы, а руки дрогнули.
— Прости. Я пойду. Нужно проследить за ужином. У нас повар крайне забывчивый. Тебя сейчас проводят в твою комнату. Я приготовила её специально для тебя.
*****
За ужином я познакомилась с двумя мальчиками дошкольного возраста — сыновьями Алимы. Смуглые близнецы всё время что-то щебетали и спорили между собой, а я с потерянной улыбкой наблюдала за ними и представляла, каким будет мой малыш. На кого он будет похож? Какого цвета будут его глаза? Выживем ли мы вообще?
А вот муж Алимы — Тагир — мне откровенно не понравился. Да и я ему, судя по напряжённому, неприязненному взгляду, тоже. Он, то и дело хватался за мобильный, кому-то звонил, кого-то ругал. А я ковырялась вилкой в салате и мечтала сбежать на край света.
— Милая, ты совсем не ешь. Плохо себя чувствуешь? — отдать должное Алиме, она справлялась со всем. Следила за детьми, отдавала указания прислуге, отчитывала мужа и наблюдала за мной.
Но мне всё равно было в этом доме неуютно. Я чувствовала себя чужой. Я и была чужой. Бедной родственницей, которая, по сути, никому здесь не нужна со своими бедами, горестями и кислым, опухшим от слёз лицом. Даже дети поглядывали на меня с опаской.
Я была благодарна этим людям за приют, но не хотела сидеть за этим столом и есть эту еду. Что-то во мне противилось этому.
— Простите, я лучше пойду, — отложив приборы, поднялась со стула.
— Да, конечно, — Алима встала следом. — Тебе нужно отдохнуть. Если что-нибудь понадобится…
— Спасибо, ничего не нужно, — улыбнуться не получилось. Моё лицо словно в камень превратилось. А второй камень давил на грудь. Сдавливал сердце и не давал дышать. Но я упорно сопротивлялась этому чувству. Не имею права опускать руки. Мне есть ради кого жить и бороться.
Первая ночь в этом доме стала бессонной. Мне хотелось пить, в туалет, умыться и всё заново по кругу. Не желая мешать Алиме с Тагиром, прошла мимо их комнаты на цыпочках, но у ванной комнаты остановилась и замерла.
За стеной послышались какие-то всхлипы и я тихонечко приоткрыла дверь. Плакала Алима. Она сидела на кафельном полу ванной комнаты в одной сорочке, обнимала свои колени тонкими руками и рыдала. Это было что-то похожее на то, что я уже видела. Так же выла и я в первые дни после гибели Самира.
На глаза навернулись слёзы и я прикрыла дверь. Странно, что ей так плохо… Нет, это конечно, страшная утрата, ведь они с Самиром родственники, но почему она не плачет на плече своего мужа? Почему страдает в одиночку? Разве не должна семья поддерживать?