Встречают меня гаражные жители нерадостно. Топчусь рядом, пока парни демонстративно занимаются какими-то своими чисто мужскими делами. Все мои вопросы-мостики повисают в воздухе, не находя опоры на противоположной стороне. Начинаю злиться.
— Ну может хватит крыситься-то? Нам же работать вместе…
— Знаем мы, как ты работать будешь. На спинке или раком, если у Ёблонского настроение такое будет. Знаешь в этом толк? Молодец. Только на фига ж сюда-то приперлась и к нам вяжешься?
А вот оскорблять меня не надо! Их трое, но когда планка падает, меня мало что (или кто) может остановить. Разве только майор Кондратьев захватом за шею сзади. Но его рядом нет. Так что бой заканчивается скоро и с очевидным преимуществом на моей стороне. Отбрасываю в сторону монтировку, которую подхватила с пола в самом начале. Нагибаюсь и приподнимаю за грудки того, кто и начал всю эту историю.
— Я с Яблонским не сплю. Это во-первых. Во-вторых, мотоциклы я знаю лучше тебя, сосунок, раз в двадцать. И езжу на них считай всю жизнь. Мне мои чемпионские титулы не за позу раком и не за грамотный минет, знаешь ли, давали. Ну, а в-третьих, когда в следующий раз захочешь на меня хвост свой куцый поднимать, подумай прежде как следует. Мстительная я. И в отличие от тебя — не домашний воспитанный ребенок, которому мама попку обкаканную до семи лет подтирала. Могу ведь с этой самой монтировкой не в открытую пойти, а в подворотне темной подкараулить и отделать так, что остаток жизни под себя ходить будешь. Усек? Ну? Усек, спрашиваю?
— Усек.
— Молодец.
Выпускаю его ворот и распрямляюсь. Спина болит адски. Ну да не показывать же это им!
— Джентльмены! Было приятно познакомиться. Надеюсь, когда я приду сюда в следующий раз, наша беседа будет более конструктивной.
Что самое любопытное — надежды мои действительно оправдываются. Как дипломированная медицинская сестра могу сказать: «физиотерапия» — великая вещь. Как дашь по «физии», так сразу такой терапевтический эффект проявляется — любо-дорого. Когда приезжаю в гараж на следующий день, парни полны раскаяния и осознания своей неправоты. Выясняю, что сходили в интерне-кафе и пробили через поисковик мое имя.
— Маш, извините нас, пожалуйста. Просто у Яблонского такая репутация, а вы… Вы, Маш, такая… Ну, выглядите так, как его очередная пассия, а не как… Ну в общем, простите нас.
* * *
А вечером на мою голову падает отец. Его (и мой!) цирк развернул свой передвижной шатер на окраине Валдая, и он, даже не позвонив, просто объявляется в моей гостинице.
— Машушка-погремушка!
Бросаюсь ему на шею. Как же соскучилась!