Сидя на парапете, практически над бездной, он убеждал себя, что делает это только лишь для того, чтобы узнать, в чём секрет молчаливой графини. Лунный свет высвечивал его тень на каменном балконе, и Хидежи, поддел её пальцем, словно поднял с пола тонкую, почти прозрачную ткань. Он поднимал её всё выше, держа пальцем, трепаемое ветром светящееся полотно. И как только последний кончик оторвался от пола, его тень превратилась в чёрную птицу с длинным клювом и цепкими когтями. И Хидежи послал своего помощника к далёкому окну в северной башне.
Тогда он ещё не мог признаться себе, что это нечто большее, чем просто колдовство. Создавая немыслимые отговорки, он надеялся, что узнает секрет Эльжебеты. Её имя, будто сладчайший грех, будоражило кровь. Он видел всё то же, что видит тень-слуга. Он видел, как она стоит посреди комнаты, рассматривая искусное шитьё. На её лице читались грусть и отчаянье. И Хидежи едва подавил порыв броситься к ней, обнять и утешить. Он никогда никого не жалел. Но сейчас это желание, словно накопленное за сотни лет жизни, кипело в нём, рождая порыв защищать её ото всех, разрывать обидчиков на части и бросать к её ногам поверженные королевства.
А потом он видел, как она плачет в своей холодной спальне, и понимал, что это его вина. И тогда он не выдержал, ударил клювом в её окно, умоляя впустить. Быть рядом с ней. Быть рядом. С ней. Пожалуйста... И она открыла ему, овеваемая ветрами. Её кожа, омытая дождём, сияла бриллиантами, и Хидежи знал, что когда-нибудь он и вправду покроет её тело сверкающими камнями. Теперь всё стало таким понятным и чётким: он копил все эти богатства для неё, сражался с врагами ради неё, существовал из-за неё. Чтобы познать её...
И снова ошибки, одна за другой. Он не смог удержаться от желания прикоснуться к ней. Пожалуй, это было величайшей его ошибкой. Ведь познав, однажды, жар её тела, он не мог больше противиться необходимости испытать это вновь. Тогда, в деревне, он позволил себе обнять её, вдыхать аромат её кожи и её волос. Это было гораздо сильнее его. Едва прикоснувшись, он перестал думать, забыл, что значит дышать, существовало только безумное стремление к её жару, к её дыханию. Он оставил ей на память пронзительно синий цветок лишь затем, чтобы потом отойти назад, отдав ей свою душу.
Хидежи шёл по тёмному, продуваемому ветрами коридору к себе в спальню. Его комната находилась в пустующей части Кажницкого замка, словно отделённая ото всех, из другого мира. Впрочем, так оно и было. Он был здесь чужим. Вынужденный кланяться и улыбаться, он презирал и ненавидел всех этих людей. Каждую осень они напивались и наедались, подобно свиньям, празднуя победу. Победу над его матерью и отцом... Их предки, такие же трусливые, как и они сами, уничтожили его семью. Они развели костёр лишь только потому, что кто-то отличался от них самих. А после этой зверской расправы придумали жалкую историю о том, как победили великое зло. О нет, они собственноручно породили это самое зло... Он уничтожит всех, кто будет стоять на пути, но вернёт то, что по праву принадлежит ему. А пока вынужден лицедействовать на празднестве в честь гибели его матери и отца... Хидежи в злобе ударил кулаком по каменной стене. Ладонь тут же засаднило, но он даже не почувствовал боли. Он подкрался слишком близко, чтобы что-то могло его остановить...