Подвал, в который привела лестница, был настолько пыльным и замусоренным, что Брюн с трудом сдерживалась, чтоб не чихнуть. В одежде побродяжки легко удалось пробраться к двери среди обломков мебели — дверь действительно оказалась не заперта, и Брюн бесшумно вышла в коридор. По контрасту с подземельем, здесь было невероятно, пронзительно светло — солнце светило в выбитое окно первого этажа, и некоторое время Брюн стояла просто так, бесшумно и неподвижно, наслаждаясь этим светом и буквально дрожа от счастья, что тьма ушла.
Майкл напрасно ждет ее — она вернется назад другой дорогой. Если вообще вернется.
Потом она услышала голоса. Несмотря на то, что говорившие находились на втором этаже, Брюн слышала их настолько четко, словно они стояли рядом и спокойно вели почти светскую беседу.
— Жуткое место, честно, — призналась девушка. — У меня от него мороз по коже… и от людей, которых мы видели.
— Это тоже ваши подданные, Марселлин, — Брюн узнала в говорившем Дерека и облегченно вздохнула. — И они искренне горюют из-за вашей безвременной гибели. Воспользуйтесь случаем увидеть и такую Хаому, это ведь тоже ваша страна.
Марселлин всхлипнула.
— Мама наверняка плачет, — промолвила она.
— О, в этом нет сомнений, — тотчас же отозвался Дерек. — Но вы понимаете: чтоб разоблачить врага государства, мы должны были сделать ее горе искренним. Самым искренним и неподдельным.
Несколько минут они молчали. Брюн шагнула к грязной лестнице и заметила, что пыльный слой был нарушен там, где недавно прошли Дерек и Марселлин. Снова захотелось чихнуть.
— А она простит меня? — спросила девушка с доверчивой надеждой и с какой-то детской непосредственностью взмолилась: — Скажите, что простит!
— Конечно, — ответил Дерек, и в его голосе прозвучало неподдельное тепло. Он мог бы так говорить со своей дочерью. — Тем более, дорогая Марселлин, что все это затеял я, и вы мне только помогаете.
«Значит, он воспринял слова Альберта всерьез и решил отработать эту версию», — подумала Брюн. Что ж, это было очень разумно. Дерек мог сколько угодно упиваться своим горем, но он даже в горе оставался профессионалом. И если выяснится, что за смертью Аурики все-таки стоит именно ее величество Аврения, то он просто закончит начатое и прикончит принцессу Марселлин.
Ее и так, и так уже считают мертвой. Месть свершится.
— Интересно, сколько еще ждать… — вздохнула принцесса. Брюн представила себе эту милую юную девушку: должно быть, она воспринимает все это как приключение и захватывающую игру и не думает об опасности. Не боится. Не думает, что тот, кого недавно повесили по приказу ее матери, способен причинить ей зло.