— Сучка, — сказала Брюн. Неужели Эрик на это купится?
На лестнице послышались шаги. Тяжелые, уверенные — поднимавшийся мужчина напевал какую-то песенку, и Брюн моментально окоченела, узнав его голос.
Альберт.
Она ничего не успела сделать — дверь открылась, в комнату вошел Альберт и, окинув Брюн испытующим взглядом, промолвил:
— А, птичка. Где мой брат?
Судя по слегка помятому дорогому костюму, Альберт всю ночь провел в дороге. Небрежно бросив саквояж на ближайший стул, Альберт прикрыл дверь и мягко повторил:
— Где мой брат, птичка? Жив?
— Жив, — откликнулась Брюн. Ее снова охватило знакомое оцепенение — липкое, словно паутина, не позволяющее сопротивляться. «Бежать, — мелькнуло в голове, — оттолкнуть его в сторону и бежать». Но Брюн не могла пошевелиться: сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и молилась только об одном: пусть ничего не случится.
— И где он? — Альберт подошел к окну, выглянул на улицу и сокрушенно покачал головой. Похоже, обстановка его удручала.
— Уехал с Лютецией…
Альберт обернулся и удивленно посмотрел на Брюн.
— С Лютецией? С той шлюхой, которая ему один раз уже дала от ворот поворот?
Брюн кивнула. Альберт устало вздохнул и опустился на кровать с ней рядом. От него пахло чем-то сладковатым, на правой скуле был небольшой порез от торопливого бритья. Красные пуговицы на белой рубашке казались болотными ягодами.
Интересно, он убьет ее сразу, или сперва изнасилует, а потом убьет?
От страха Брюн начало тошнить. «Бежать, бежать, бежать!» — захлебывался внутренний голос, но она не в силах была пошевелиться. Протянув руку, Альберт погладил ее по щиколотке, провел ладонью вверх, к колену, медленно поднимая платье.
— Я твой лучший друг, птичка, — улыбнулся он. — Знаешь, почему?
Его прикосновения были мягкими, осторожными, и можно было поверить, что почти любящими. В памяти всплыла ночь в поместье, зал, озаренный светом камина, женщина, которую оплетали змеиные кольца… Брюн поежилась, и к ее удивлению, Альберт убрал руку.
— Почему? — прошептала она.
— Потому что все хотят тебя использовать, — улыбка Альберта была невероятно обаятельной и какой-то по-детски непосредственной. Невольно забывалось, что он убийца. — А я просто хочу, вот и все. Впрочем, не об этом речь. Что за история с принцем?
Он ослабил хватку — чужая воля почти перестала подавлять, и Брюн, обнаружив, что тело снова подчиняется ей, быстро встала с постели и подошла к открытому окну. Второй этаж вполне сошел бы и за третий, внизу была булыжная мостовая, и Брюн прекрасно понимала, что разобьется вдребезги, если решит прыгать.