Профессор бросил на нас — притихших и задумчивых — еще одни взгляд и вернулся к тетрадям.
Полнейший сумбур мыслей зацепился за совершенно непатриотичную, и далеко не самую умную. Почему наше королевство с таким милым названием, как Терри, постоянно ввязывается в войну с соседом за небольшой клочок сухой земли? И почему северный сосед — Скертания, по набору звуков резкая и жестокая, где и люди под стать суровы, за последние двести лет ни с кем не воевала? Мне казалось, это нелогичным. Таким же странным, как Лил участвующая в свободных боях или Карл, вышивающий крестиком.
Том под рукой заворочался, и печально прижимая уши, подсунул голову под руку. Сейчас гладкий саблезуб вызывал во мне противоречивые чувства, почти как Терри. Бесполосый Том тоже казался безобидным, с сердечком, лоснящейся шкурой и белым пузом.
— О чем я только думаю, когда вокруг такое творится? — прошептала Тому. — Плохой из меня будет воин, почти как из тебя домашний котик.
Саблезуб приоткрыл дымно-зеленые глаза и нехотя обнажил опасные зубы, как будто подтверждая мои мысли. Маскировка смертоносного противника прошла успешно, сердечко на лбу любого врага собьет с толка. Не переживай, Том, шептала ему.
Листья, подхваченные холодным ветром, кружили по белёной мостовой. Они путались и спотыкались под ногами весёлых адептов, прогуливающихся, несмотря на хмурую погоду. Молодые люди в строгих темных одеждах и девушки в элегантных укороченных пальто и ярких юбках заглядывали в лавки или со смехом вбегали в открытые двери кофеен. Среди них выделялась стоящая в одиночестве Лил. Она солнечно улыбалась в пустоту и прижимала к груди букет белых цветов. Ее высокий и темноволосый парень отошел, чтобы купить карамельных яблок, а мы с Ильимом сидели в мягких креслах и наблюдали за жизнью через огромное окно «Душевной кухни».
— Ей хорошо в этом платье, — заговорил Ильим, до сих пор не съевший ни одного пирожка.
— Да, — не стала говорить, что она его купила специально к сегодняшнему выходу, из-за чего прогуляла дополнительное занятие Студегорна.
Печальный друг сделал большой глоток из кружки и уверенно достал книгу. Почти всегда, когда он расстраивался, в его тонких пальцах появлялся толстый фолиант. Жаль было Ильима, и в любой другой день я бы погрустила из солидарности, но сегодня был выходной. После недели сплошной боёвки, зельеварения, общей магии и всего того же в обратном порядке я мечтала просто сидеть, смотреть на мир и радоваться. Практически по всем предметам у нас появились дополнительные занятия. Якобы чтобы мы подтянули знания до второго курса и наши четверки были сильны. Из-за чего на самом деле пошло такое углубленное изучение всего и вся пока было непонятно. О войне в этом случае никто не говорил, но, возможно, подразумевал.