— Теперь шантажировать собираешься ты? — строго отчеканил Баев, мокрый от пота и растерянно до полуобморочного состояния. — Не ожидал.
— Шантажировать тебя? Да что ты! Мне просто нужна услуга. — подойдя вплотную к мужчине, я внимательно заглянул ему в глаза. Давид Баев был старше меня на двадцать с лишним лет, но до сих пор вел себя, как мальчишка. — Оставь Кристину в покое. Дай ей спокойно дышать. — мужчина странно прищурился, а глаза его загорелись. Не знаю, почему, но захотелось оправдать свои намерения. — Невозможно учиться, если к голове приставлен пистолет.
— Ладно, — согласился Баев, хотя вариантов ему я не давал. — Посмотрим, чем закончится этот месяц. Но, ты должен кое-что знать, Макс… — отойдя в сторону, мужчина сложил руки на груди, отвернувшись к окну. — Кристина помолвлена. И если ты попробуешь что-то сорвать — тут никакой компромат не поможет. За счастье дочери я готов умереть.
Давид вышел не прощаясь, хлопая дверью так, что едва не снес ее к чертовой матери. Но мои мысли были где-то далеко… Что значит "помолвлена"? Это не могло быть правдой!
Хотя… Тогда пазл бы окончательно сошелся. Вот почему она так сильно отвергала все мои намеки. Вот почему сбежала сегодня!
Сцепив зубы, я сжал кулак, пытаясь утихомирить внутреннюю злость. На себя, ее и всех вокруг! Но ничего не вышло. Сам не помню, как стол очутился на полу, а рабочий стул разлетелся на детали, ударившись о стену.
Кристина
Сидя в кабинке туалета на третьем этаже вуза, я сознательно прогуливала пару. Мне было настолько физически плохо, что выдержать еще и косые взгляды одногруппников казалось нереальным. Слух о том, что именно из-за меня Семена выгнали — прошелся по группе еще утром. Все молчали, но за спиной тихо ненавидели.
К тому же, была Аня. Девушка нравилась мне безумно, но… Сейчас катастрофически не хотелось никого видеть. Боялась проболтаться о чем-то важном и личном. Знать о наших странных отношениях с ректором ей совершенно не стоило!
Дверь в дамский туалет открылась, я а затаилась, не желая выдать и звука.
— Это какой-то кошмар, — послышался жалобный голос секретарши Максима Викторовича. Сюдя по тому, что вошла она одна — разговаривала с собеседником по телефону. Открыв воду, девушка громко высморкалась, после чего застонала: — Нет, ну главное баб водит он, а увольнять должны меня? Ну, что это такое, а? Может пожаловаться куда-то… — девушка затихла, а мое сердце забилось быстрее. Снова перед глазами возник образ голой барышни на столе, и тошнота подкатила к горлу. — Ты права, Светка. Он шишка большая. Об таких руки марать — себе дороже. А вообще, знаешь, если у меня один вариант…