Я же решила на обед порадовать мужчину вкусным домашним борщом, если, конечно, он до этого не сбежит к маме, потому что, судя по загадочным моськам близнецов, они задумали очередную подлянку. И кажется я знаю, кто сегодня выступит в роли главной жертвы.
К обеду в доме запахло свежезаваренным борщом и запеченной курицей. Вскоре все самые голодные выстроились в очередь перед умывальником. Ибо за стол я пускаю только с чистыми руками.
Странное дело, но Лось пока еще не сбежал.
Последним помыл руки и уселся рядом с детьми, за обе щеки уплетая борщ, а я чем больше наблюдала за своим семейством, тем больше хмурилась.
Вот, мужчина отвернулся, а у него никто хлеб не спер.
Вот, он отвлекся на разговор со мной, а ему в тарелку никто не насыпал красного перца.
Да, что там перца?!
Даже соли не насыпали!
И сидят все вместе.
Разговаривают с ним.
Натянуто, конечно. В основном он о чем-то спрашивает.
Но…все равно это как-то странно.
— Мам, — тут обращается ко мне Настена, — А дядя Вася сказал, что ты с ним на бал пойдешь? Правда?
— А вы меня отпустите? — шутливо интересуюсь я, а сама кошусь на мальчишек, ожидая реакции.
— Отпустим, — отвечает Даня, энергично работая челюстями, — Но только ненадолго, — и строгий взгляд на Луганского, — И под вашу ответственность.
Лось тихо фыркает себе под нос и улыбается уголками губ, а я рассеянно перевожу взгляд с одного на другого: сидят себе скребут ложками по тарелкам.
Я чего-то не понимаю, или мои дети странным образом стали нормальными?
Глава 11
Зайка.
Выходные прошли, оставив после себя приятное, почти невесомое послевкусие счастья.
Я закрываю глаза, чтобы в мысленно поймать это неповторимое чувство и испуганно замереть в следующую секунду, поняв, что я слишком расслабилась и замечталась.
Все это, конечно, здорово, но нужно возвращаться в реальность, где существует работа и ежедневные обязанности.
Луганский уехал к себе домой в воскресенье вечером.
Порывался остаться и отвезти нас всех утром на работу.
Лось не слишком жалует мою Старушку. Пол вечера все ходил вокруг нее, выписывал круги. И так заглянет, и эдак. И под капот, и под днище.
Раздраженно фыркнет и ругнется сквозь зубы, а я смотрю на эти странные ритуальные танцы из окошка, протирая посуду и начинаю задумываться, что Его Лосинного величества, становится в моей жизни как-то непозволительно много.
Любовь любовью, но слишком горек на вкус яд предательства, чтобы я не опасалась вляпаться в него снова по самые уши.
Зайка-трусишка?
А ну и пусть.
Станешь тут трусливой.
Вон, завтра пойду оправдывать свою храбрость — разводиться.