Все потихоньку приходили в себя и озираясь убеждались, что никто не пострадал. Один из мужчин, тот что говорил с отцом, подошел к нему и что-то сказал. Отец, переговорив с ним какое-то время, подошел к нам: — Все, можно укладываться, на сегодня больше ничего не грозит, — он был немного забрызган волчьей кровью. Мать кивнув головой, со мной и Боянкой, вернулась на перину. Мужчины, стали оттаскивать трупы животных подальше, Отомаш и Зелеслав принялись успокаивать коней. Вскоре все стихпо. Двое мужчин сели у костра, пытаясь разобраться со своими ранами, я рассматривала их решая, стоит ли мне учудить что- нибудь и хотя бы осмотреть их раны, на серьезность? Приняв решение, я обернулась к матери, сказав:
— Я помогу им… — указала в сторону костра. Матушка, проследила за мной взглядом, оглянулась на мужчин. Посмотрев на меня, она раздумывая о чем — то, грустно улыбнувшись, позвала отца:
— Гоймир, подойди! — отец подошел к нам, спрашивая: — Что?
Матушка указала на меня рукой и ответила:
— Ведара говорит, что может помочь раненым. — батька удивленно посмотрел на меня:
— Чем помочь, она ж дите? — матушка посмотрев ему в глаза, сказала:
— Нет Гоймир, она ведунья, и раз говорит, нужно сделать. Сения мне сказала, все, что Ведка не попросит исполнять, мол она сама лучше знает, как правильно… — мужчина покачал головой переведя взгляд на меня, — Сможешь помочь с ранами? — я с готовностью кивнула в ответ.
Тяжело вздохнув, Гоймир поднял меня на руки и отправился к костру. Дойдя он обратился к раненым:
— Моя дочка может вам помочь, — те в ответ уставились нам за спины, проследив за ними мы увидели, что они смотрят на Боянку.
— Нет, не та дочь, эта, — поднимая меня на руках, сказал отец.
— И чем младенец нам поможет? — усмехнулись они, наверное сомневаясь в здравомыслии Гоймира.
— Она ведунья, знахарка нам сказала, что исполнять нужно все, что попросит. Она захотела вам помочь, но коли не надо, так мы пойдем. — и развернулся чтоб уйти.
— Нет, погоди, ведунья говоришь? — одобрительно сказал молодой мужчина. — Давай посмотрим, что она ведает… хуже не будет. Батька опустил меня на бревно, на котором сидел стриженный под горшок блондин. Рана у него была на ноге, три не очень глубоких борозды от когтей. Спустившись с бревна я стала закатывать его штанину, чтоб лучше осмотреть царапины, сидел он, уже в одном сапоге. Поняв что мне нужно, он отстранил меня и сам завернул штанину. Ну все не так страшно, кровит конечно, но кость не задета, обработать, да забинтовать. Повернувшись к отцу сказала: — Дай чистую тряпицу, мед и перевар, если есть. Взглянув на мужчин, он пошел к матушке и принес простыню, и горшок с медом закрытым вощеной тканью.