Просыпалась я как- то не правильно. Голова была тяжелая, а веки, ну не в какую, не хотели открываться. Я попыталась поднять руку, чтоб прикоснуться к лицу, но и это оказалось не посильной задачей. Кое-как открыв в итоге глаза, передо мной предстала, какая — то сюрреалистичная картина: потолок. Ну и что в нем необычного скажите вы? Но он был не просто не обычный, а совершенно не такой, какие я привыкла видеть за свою бытность. Таких потолков я не видела с тех пор, как ездила малышкой в деревню к своей бабке, так вот там, мы частенько с сестрами, помогали деду ворошить сено и в сеннике был именно такой потолок, грубо сбитый из необработанных досок, меж щелей торчала солома, кое где в углах, а обзор мне позволял заметить, виднелась паутина.
Сначала я опешила, попыталась вспомнить, что было перед сном последним, но не могла припомнить, чтобы я вообще ложилась в постель… Мысли заметались в голове с бешеной скоростью, в процессе их формулирования, я смогла немного успокоится и вспомнила свое фееричное падение в масляную лужу, и последующий за этим, отчетливый хруст. Ну, если рассуждать из этого, по идее я должна, как минимум, сейчас смотреть на потолок своей родной квартиры, а максимум, потолок в палате какой-нибудь больницы, но не тот, не другой, не соответствовал представлениям о потолке, который был передо мной. Может, я все еще сплю? Может, я под действием обезболивающих препаратов? Тогда не удивительно, что я вижу, этот потолок, поскольку, такой безобидный побочный эффект, не самое страшное, могли ведь и черти какие-нибудь привидеться.
Попытавшись приподняться, я потерпела полнейшее фиаско, тело было как кисель, будто и не мое вовсе. В попытке осмотреться подробнее, с трудом повернув голову в сторону, я уперлась взглядом в стенку, находящуюся примерно, в пяти сантиметрах от моего лица.
Странно… Это была даже не стенка, а бортик, какого-то непонятного приспособления, с перекинутой через него, тканью сероватого оттенка. Попытка повернуть голову в другую сторону, ни чем мне не помогла в разъяснение ситуации, поскольку слева от меня, был такой же бортик, с точно такой же тканью.
Ну ладно, вновь, попытавшись дотронуться до своего лица, я увидела мелькнувшее нечто, перед глазами, присмотревшись повнимательнее, определила, что это рука, но какая- то необычная рука: маленькая, толстенькая, в перетяжках и складочках, точно у младенца. Опять попытавшись поднять свою руку, я увидела, как эта самая, младенческая рука тоже приподнимается. И опять, и снова, и снова. Глупо таращась на сие действо, никак не могла провести параллель: между тем, что вижу и тем что, ощущаю. Какая к черту младенческая ручка и откуда взялась? И почему она поднимается в такт моим мыслям? И наконец, каким — то задним умом, до меня начало доходить, что вот это и есть моя конечность, и она подчиняется моей воле. Следующее, что я сделала, это истошно заорала. Но вместо обычного старушечьего крика, к которому я за много лет успела привыкнуть, услышала младенческий плач и потеряла сознание.