— С серьёзной раной я бы уж точно не стал оставаться в лесу и предпочёл заночевать в таверне или вернуться в Бригах, отправив для вас сопровождение, — поморщился его сиятельство. — Вы можете описать гонца?
Юфрозина остановила взор на Бруно и вздёрнула подбородок.
— Гонец выглядел обычно. Ничего примечательного, — сказала она.
Герард подавил вздох:
— Как он выглядел? Какое одеяние? Приметы какие-нибудь, шрамы на лице? Вас что-нибудь удивило или насторожило?
— Он был похож вот на него, — кивнула графиня на рыцаря. — Только ниже и худее. Руки… На левой не хватало мизинца. Одеяние… — задумалась, — ничего приметного. Одет, как все.
— Он был один? С кем-нибудь разговаривал? Вы никого не заметили рядом?
— Нет. Он всё время нас торопил. Говорил, что до темноты не успеем доехать до вас и возможно, придётся заночевать в лесу.
— И вас ничего не насторожило? — граф выглядел разочарованным.
— Нет. Его нетерпение я сочла за беспокойство за вас и желание как можно быстрее выехать.
— Конь, — подал голос командующий. — Вы не обратили внимания, как был экипирован конь?
— Что? — Фрося непонимающе глянула на компаньонку.
Наташа внимательно слушала разговор. Ей казалось странным, что мужчины удивлены нападением на обоз. Много телег с сундуками, карета, охрана. Есть чем поживиться.
— У тебя спрашивают, как был осёдлан конь. Так? — уставилась она на Бруно.
— Да, попона или вальтрап, седельная сумка, вооружение.
— Я не смотрела, — передёрнула плечами Юфрозина.
— А как он к вам обращался? Он называл вас по имени или никак? — подался вперёд Герард, подвинув свечу к невесте сына.
— Верно, он знал моё имя и титул.
— А до этого в пути вы никого не подвозили? К вам никто не напрашивался подъехать?
— Мне не докладывали ни о чём подобном. Я бы знала.
— Где вы останавливались на ночлег перед тем, как отправиться в Либенхау?
— Не помню. Мне было неинтересно. Я ночлегом не занималась. Все вопросы решал поверенный.
Разговор утомил Юфрозину. Она нервно сжимала и разжимала руки на коленях, потирая потными ладонями платье. Страшные воспоминания того дня всколыхнулись в ней с новой силой. Она побледнела, испарина выступила над верхней губой. Графиня нервно облизала губы.
— Можете идти, — сжалился Бригахбург, также вспомнив события того непростого дня. Посмотрел на Наташу: — А ты останься.
«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться», — всплыла в памяти Наташи популярная фраза из известного телесериала.
— А ты… Ты ведь тоже была в ту ночь в лесу. Так? И где же ты была?
Девушка вопросительно уставилась на графа, складывая руки на груди: