У Наташи всё поплыло перед глазами. Упасть ей не дали. Перехватив за руку, развернули, подталкивая в спину, направляя в лагерь.
Юфрозина холодными пальцами цеплялась за её руку, беззвучно шевеля посиневшими губами слова молитвы.
Их появление в обозе вызвало разлад в работе. Два десятка пар глаз уставились в сторону пленниц.
Один из бандитов, выделяясь роскошью в одежде и могучим телосложением, отошёл от груды с оружием. Положив в телегу выбранный меч, почёсывая неопрятную всклокоченную бороду, направился к женщинам. Скользнув взором по венгерке, с интересом уставился на Наташу, рассматривая её особенно тщательно.
Она, опустив глаза, холодея от ужаса, едва дышала. По его поведению поняла: перед ней главный отморозок. Сколько ему лет — тридцать? Пятьдесят? — понять трудно. Заросшее лицо, длинные сальные волосы, пронзительные, злые, карие глаза.
Мужчина, ухватившись пальцами за её подбородок, поднял лицо.
Встретившись с ним взглядом, девушка замерла.
Схватив её за плечо и, что-то удивлённо крикнув, он притянул пленницу к себе.
Дёрнувшись назад, застонала Юфрозина. Её толкнули, возвращая на место.
Недобро, криво ухмыльнувшись, бородач что-то сказал двум воинам, стоящим рядом, и подтолкнул Наташу в сторону леса.
Она рванулась в попытке к бегству, но мужчина с неожиданной ловкостью успел схватить её за руку. Девушка кулем осела на землю.
Бандит недовольно буркнул, перехватил её за талию, с лёгкостью оторвал от земли, прижал к себе и продолжил путь.
Наташа билась в его руках, как пойманная птица.
«Главный» шипел и громко гундосил что-то, похожее на угрозу. Отойдя недалеко, с размаху кинул пленницу на сырую от росы землю.
От удара спиной о выступающий из земли корень, у девушки перед глазами заходили волнами тёмные круги.
Мужчина уселся на её бедра, лишая подвижности. Прижав к земле, ковырялся с завязками на своих штанах.
— Svoloch;! Kozyol! — кричала Наташа, колотя его руками, куда могла достать, царапала, не чувствуя боли в пальцах. Мысль, что это конец, вызывала тошноту.
Рубашка мешала бугаю, и он затолкнул её подол под ремень.
— Der;mo! — заорала пленница со всей силы. — Muzhlan vonyuchiy!
Он только сосредоточенно сопел и мотал башкой, отмахиваясь от тычков своей жертвы, как от назойливой мухи.
Девушка, ёрзая под ним, с ужасом смотрела на его сопящее потное лицо, бугрящиеся мышцы на плечах и хорошо сознавала, что в этой неравной борьбе её шансы равны нулю.
От него несло потом, грязью и застарелой мочой. Наконец, завязки поддались его неуклюжим пальцам. Проведя освободившейся рукой по груди пленницы, его пальцы сомкнулись на её горле. Оскалив рот с серыми крупными зубами в довольной улыбке, насильник склонился к жертве и, прижавшись к ней вздрагивающим телом, провёл языком от подбородка к виску. От него разило луком и неописуемой дрянью.