— Отправь двух стражников к старухе. Поставь к покоям Ирмгарда одного. Ещё… Пропало украшение русинки, — на удивлённый взор рыцаря кивнул: — То, с каменьями. Снял тот, кто травил её.
— Кроме того, что она русинка, она сказала ещё что-нибудь?
Граф покосился на командующего:
— Она из благородной семьи. Сирота. Жила у приёмных родителей.
— Что? И ты молчал?
— Я сам узнал только вчера.
— И ты её отвёл в подвал? Герард, ты…
— Заткнись, Бруно!
— Что она сказала тебе такого, что ты…
— Бруно!
— Я женюсь на ней! Уже только за то, что она отказала тебе!
— Дьявол!
Командующий успел вовремя захлопнуть за собой дверь. В полотно с силой ударился серебряный кувшин. Упав на пол, громко звякнул, словно жалуясь на небрежное отношение, несколько раз качнулся, показывая вмятину на боку. Замер.
* * *
Кива вскочила с кресла, как только хозяин вошёл в покои сына. Она насторожилась, увидев у двери стражника. Да и все эти разговоры по тёмным углам замка о том, что иноземку убили, были необычайно удивительными. Кому понадобилось убивать её? За что? Кива не верила. Злые языки скажут и не такое. Просто та занемогла. А поскольку лекарю его сиятельство больше не доверял, то решили отвезти иноземку к знахарке. Она поможет.
Послеобеденное солнце освещало бледное лицо Ирмгарда.
Вице-граф открыл глаза, всматриваясь в хмурое лицо отца. Тот тяжело опустился на край ложа:
— Разбудил тебя, сын, — сжал в ладонях горячую руку парня.
Роднее его никого нет. И дороже. Он мог потерять сына, если бы не русинка. Герарда терзала мысль, что он виноват перед ней, позволив пойти на поводу своего желания. Поддался необузданному влечению. Такого с ним раньше не было. Не отпускала мысль, что всё, связанное с ней изначально пошло не так. Не хотел признаться, что иноземка сразу привлекла его внимание. Да разве только его? Командующий, воины только и делали, что смотрели на неё. Он тогда злился, желая спрятать её от любопытных вожделеющих взоров. Русичи… Стало понятно её дерзкое и необычное поведение. Дикарка. А мужа своего убила также легко и расчётливо, как того бандита? Бригахбург вздохнул.
Ирмгард смотрел на отца, усталого, задумчивого и такого одинокого. После смерти бабушки довериться вице-графу было некому. А так хотелось, чтобы кто-то выслушал и понял, не требуя ничего взамен, не осуждая за ошибки и прощая нечаянную грубость. От слабости лик отца расплывался. Взамен всплыло лицо той, которую хотелось вновь увидеть, лицо его Ангела с большими грустными глазами, тревожными и зовущими.
— Как ты себя чувствуешь? — сын выглядел гораздо лучше, нежели вчера. Разве теперь его состояние может ухудшиться? Почему? Рана затягивается. Он молод. Его досматривает Кива. Отчего он может умереть? Чего не знает граф, а знает девчонка и знал лекарь? Что их связывало?