Столб рухнул, перевалив через первый мост, и снова рванулся в небо. Теперь Габриэль видел, как в нем взмаргивают тысячи желтых глаз. Над набережной стояла такая вонь, что Габриэль сделал несколько резких вдохов и выдохов носом, чтоб избавиться от тошноты.
Кто-то все-таки закричал. Не выдержал. От столба оторвалась водяная многосуставчатая лапа и несколько раз хлестнула по мосту. Крик оборвался, и Габриэль уловил в чудовищном смраде знакомые нотки крови и смерти.
И вот тогда ему стало по-настоящему легко. Как в тот день, когда они с родителями ехали из парка, а Прорыв открылся практически под ногами лошадей их экипажа. Мать молчала, кусая губы и гладя маленького Габриэля по голове, а вот отец не выдержал ужаса и заверещал — тонко, громко, по-бабьи. И чудовище ударило. А потом ударило еще.
Габриэля, совершенно седого и очень спокойного, извлекли из-под развалин экипажа, и лейб-медик сказал королю: сир, такова судьба. Смерть выбрала своего Привратника…
Водяной столб снова рухнул в канал, и Прорыв закрылся. Рев воды медленно таял в теплом воздухе, солнце стряхивало с себя капли, и мир опять становился собой.
— Ваша светлость, — глухо окликнул кучер. Он так и сидел на своей скамеечке, слепо смотрел туда, где на мосту уже суетились люди возле убитых, но ничего не видел. — Ваша светлость, отпустите душу на покаяние?
Эльза вздрогнула всем телом, и Габриэль вдруг удивленно понял, что она плачет — по-детски, навзрыд. Наконец-то можно было выпустить весь затопивший ее ужас.
— Я те отпущу, скотина пьяная! — прорычал Габриэль так, что кучер выпрямился на скамейке, и его взгляд наполнился оловянной нерассуждающей покорностью. — Поехали отсюда! Во дворец, живо!
Спустя четверть часа экипажу все-таки удалось вырваться из столпотворения на набережной и свернуть в тихую улочку. Эльза по-прежнему рыдала, Габриэль все так же гладил ее по волосам и плечам и растерянно прикидывал, что делать дальше. Лейб-медик, конечно, даст ей лекарства, которые помогут Эльзе успокоиться, но разговоров потом не оберешься. Что же, вести ее в Красные комнаты?
— Это было ужасно, — расслышал он сбивчивый шепот. — У-ужасно.
Габриэль осторожно отстранил девушку от себя и, мягко взяв Эльзу за подбородок, заглянул ей в лицо. Взгляд костоправши был растерянным и невидящим, она смотрела на Габриэля, но вряд ли понимала, кто перед ней, и где она находится. Так всегда и бывает. Появление демонов помрачает душу, даже если ты их не видишь.
Значит, все-таки Красные комнаты. Ей надо прийти в себя и отлежаться.
— Эльза, — позвал Габриэль. — Ты меня слышишь?