На вокзал я шла, как на «прижигание» своего «угля». Собственно, после этой процедуры я и видела обоих своих крестников в последний раз. Кажется, они не раз пытались извиниться. И спустя годы я скрепя сердце, ради Натки, пришла к выводу, что могла бы простить. Найти в себе немного былой любви к обаятельной, беззаботной и смешливой парочке «лисят» и... И простила бы, если бы смирилась с потерей силы. А я с ней смириться не могла. Никак.
...всё случилось как дурацкой байке про пацанов, которые очень любили розыгрыши и звонили пожарным, на ходу сочиняя слезливые истории и провоцируя ложные вызовы. А когда загорелся их дом, никто спасать не приехал. Не поверил очередной шуточке.
Я сдерживала поток воспоминаний, сколько могла, но при виде страшного здания вокзала и мельтешащей стены снега, ощущая скорую встречу, не выдержала. Сдалась. И словно пережила заново. Да, и тогда тоже шел сильный снег...
«Лисята» приехали всего на пару дней: Натке предстояло пройти очередную комиссию и подтвердить право на патент – и на безвредность для людей, на умение сдерживаться. Она страшно нервничала. Так, что сочла за лучшее выслать пацанов и помедитировать в одиночестве, успокоиться, настроиться, выплеснуть лишнюю агрессивную энергию или трансформировать ее в позитивную и созидательную силу. «Лисята», конечно, радостно сбежали. А я не была готова к встрече – заработалась, забыла приготовить поесть. И пошла у них на поводу, когда...
– Лёль, а сделай петлю, – пристал Данька, едва мы вышли из такси, и водитель уехал.
Два часа ночи, снег стеной, народу – никого. А временные петли на них действовали наркотически. «Лисы» – темная нечисть, и моя светлая сила их только щекотала, возбуждала, веселила, не причиняя никакого вреда. После каждой временной петли они, радостные и прибалдевшие, засыпали, как младенцы. И развлечения требовали, как дети подарков, не желая слышать отказа.
Но я отчего-то не решилась. Как почувствовала беду. А они пристали с ножом к горлу – сделай, пока время подходящее, и всё тут. Я твердо отказывалась, пока поднималась по ступенькам и искала в кармане куртки ключи от хаты и домофона. А потом глянула под ноги и увидела подвижные черные следы – точно невидимка за мной по пятам прошел и теперь топтался рядом. То есть наглый шантаж. Крестники настаивали на своем, продлевая мой пятиминутный путь до квартиры и растягивая его на пару часов беготни по собственным старым следам или на полчаса работы со слоями и разрушением их заклятья. А я так устала...
– Ладно, ловите, нелюди!
Проверив пространство и убедившись в отсутствии людей, я тряхнула рукой, и капли сияющей охровой силы потели по запястью, свиваясь в цепь, звено за звеном. Удлинив временную цепь, я швырнула ее к крестникам, заключая их в кольцо, запирая на замок.