Учреждённая за войною да разгромом спартакистов Веймарская Германия, плодила этих граждан как на дрожжах. Последней каплею выпавшему из канвы размеренного бытия потерянному поколенью Хемингуэя и Ремарка стала Великая депрессия. Тосковавшие по патерналистской атмосфере эпохи кайзера ветераны, бюргеры, люмпены, аристократия, немало селян, пролетариев, капиталистов взбудоражено проголосовали за пустивших в глаза патриотическую пыль спекулянтов на крови. Дорвавшись до господства, те хищники немедленно скомандовали её пролитие. Обманчивая зато крайне эффективная, курируемая Геббельсом легендарная пропаганда глушила разум, а туда где она не справлялась в гости приходили подопечные Гиммлера. Маховик репрессий раскручивался (впрочем выдвинув ясный ключ к безопасности – лояльность да пользу режиму (однажды Геринг сказал: «У себя в министерстве я сам решаю, кто еврей, а кто нет»)) захватывая всё больший диаметр. Сначала тот по очевидным причинам зацепил всяческих оппозиционеров, от Рёма до Тельмана, потом, сплотив парализованный народ развернул кампанию геноцидов, особенно рьяно – Холокоста. Но откуда взялась такая свирепая ненависть к иудеям? Ещё средневековое разделенье труда зажало их в нишу оперирования денежным обращением, воспитав мораль гешефта, весьма пригодившуюся когда наступил буржуазный строй – гетто вписались в рынок, вызвав зависть крестьян с мещанами. И единовременно, занимая обочину общества они не имели шанса сколотить крупные накопленья, избежать соседства с угрозою погромов от простого люда. Вышлифованный за столетия образ мерзкого врага, даже по старту ассимиляции ашкенази, возымел повышенный спрос для сочиненья антисемитских «Протоколов сионских мудрецов» да баек об ударе ножом в спину – внутренних громоотводов массового гнева от реальных проблем системы, шикарно действующих спаренно с нагнетанием злобы к внешним обидчикам, позволив частным и государственным концернам легко надуть пузырь мобилизационной экономики. Клаузевиц считал что «война – продолжение политики с привлечением иных средств». Она есть неминуемая плата, тупиковый итог национал-социалистского наваждения. Третий рейх развязал пьяный дебош, ринулся безмежно расширять Lebensraum (примитивную зону возрождённого рабства, в которой каждый «ариец» получит по слугам) ради наглого грабежа (если бы немцы заключили мир или полностью выиграли, то кони двинули б от похмельного кризиса лопнувших армейских трат), пока в разгаре Drangа nach Osten не столкнулся со свернувшим ему шею недооценённым противником – СССР.