Артур Конан Дойл черканул хорошую строчку: «Человек – сам творец своей славы». Он размышляет, мечтает, воюет, дружит, ненавидит, любит, мастерит что-то – действует, принимает решения касательно себя и других. Повидав окрестный мир, внеся к нему лепту, индивидуальность может брать на щит идеи отнюдь не обязательно тождественные обычным, а затем ещё стремиться исполнять их, становясь инициативным субъектом социума, да внезапно войти с приверженцами уязвлённых ценностей в неприятный диссонанс, схлопоча горе от ума приблизительно как у Грибоедова. Такова уж реальность: развитье всякой материи неминуемо генерирует противоречия устойчивости с изменчивостью, единых внутри одного процесса. Следовательно движенье – борьба меж ними: тенденциями волны и частицы в синтезе-свете, прямо да криволинейным направлениями спирали – лучшей аналогии к истории. Очаг разнообразнейших общественных конфликтов, тургеневских ли отцов и детей либо среди художественных жанров литературы, пусть через множество линз но теплится (хотя, слово не совсем верно, скорей «то тлеет, то вспыхивает» – об этом я скажу чуть погодя) из трудовых отношений людей, инструментов, природы – материальной основы существования. А соперничество групп связанных с теми или иными её течениями, есть толстая проволока которая нанизывает эпохи в родовом смысле нашей жизни – социальные формации.
При изначальной, общинно-племенном коммунизме, привычные атрибуты без коих не вообразить знакомый сейчас лад лежали в колыбели. Генеральною повесткою дня стало совершенствованье орудий: каменных, медных/бронзовых, наконец железных – их эра не иссякла поныне. Синхронно пробивались сопряжённые с теми передовые нормы, оттесняя унаследованные от звериных предков кровнородственные – но те ещё главенствовали протяженьем архаичного строя. Никто не имел и мизерной автономии от очень тогда широкой семьи, а изгойство практиковалось видом суровой казни за тяжёлые проступки, ведь хотя каждый человек не мог выжить без помощи собратьев, зато приносил пользу на не шибко продуктивных промыслах. Обусловленные постоянной нехваткой ресурсов, царили самоуправление да альтруизм: скудная добыча почти равно делилась на всех, так что о серьёзном преобладании кого-то над прочими не шло речи; холм племени был без вершины, круглым как эта Земля. Даже на конфликты (именно для оперативного командования нападеньем или обороною нужна личность предводителя) с враждебными соседями, возникавшие из-за споров о коллективной собственности на территорию, зачастую ходили полным скопом. Пленников либо принимали в свой род либо убивали. Мода на беззастенчиво грабительские, разбойничьи войны ради порабощения пришла позже, под руку с победой над дарвиновской дикостью в двухполярном соперничестве тенденции к цивилизации, увенчавшей эволюцию от homo habilis до sapiens, окончившую развитие физиологическое заменой того на улучшение средств производства, покорность природе её постепенным подчинением. Иными словами, за первой на людском веку революцией – неолитической.