Это приносило определенные неудобства — с людьми инкубы особо не церемонились.
Могли толкнуть, обругать, ударить. Но дорогая одежда и Хон обеспечивали ели не вежливость, то хотя бы равнодушие: одно дело сорвать злость на рабыне и совсем другое — обидеть любовницу богатого соплеменника. Это считалось невежливым.
Анну забавляла ситуация. Она посмеивалась, глядя, как шарахаются от её юного телохранителя встречные, слишком уж он свирепо смотрел на рискнувшего подойти слишком близко. Но держать дистанцию в толпе невозможно, и Анна сама взяла Хона под руку:
— Я хочу мороженого! И сладостей!
Хон тут же свернул к торговым рядам.
В честь праздника лавки украшали, кто во что горазд: разноцветные ленты, красные, синие и желтые фонарики свисали с шестов, покачивались светящейся бахромой на крышах, спускались вдоль столбов. Зазывалы надрывали глотки, приглашая обртить внимание именно на их товар, а торговцы расплывались в улыбках, стоило задержать взгляд на прилавке.
— Ни в чем себе не отказывайте, На... — Хона вовремя прервался. — Анна. Можете хоть все купить.
Анна только рассмеялась в ответ. Она наслаждалась прогулкой.
— Сюда!
Перед лавкой расположились несколько низких столиков. Один как раз освободился, и Хон успел занять его раньше остальных. К ним тут же подбежала девушка:
— Чего желают господа?
Хон вопросительно посмотрел на Анну:
— Вы хотели мороженого? А еще...
— Еще печенья! И фруктов. И чай!
Через несколько минут перед ними поставили мисочки с мелко-мелко колотым льдом, слипшимся от сиропа. Принесли горячий чай в пиалах, а к нему — рассыпчатые пирожные. Анна оглядела угощение и растерялась: она забыла, что нижнюю часть лица закрывает вуаль.
— Просто наклоните голову, — Хон кивнул на соседний столик.
Юная суккуб так же прятала лицо за точно такой же короткой вуалью. Но шелк не мешал ей наслаждаться едой — нижний край покрова едва доходил до подбородка, так что достаточно было наклонить голову.
Анна последовала примеру девушки и отправила в рот колотый лед, который здесь назвали мороженым. Потом попробовала печенье и чай.
Во Дворце и Храме ей готовили лучшие повара. Их блюда казались шедеврами и сравнивать их с простой уличной едой казалось кощунством. Но Анна прикрыла глаза, наслаждаясь каждым кусочком.
— Потрясающе! — и поймала себя на мысли, что слишком часто стала произносить это слово.
— Вам нравится? — удивился Хон. Сам он исправно попробовал и мороженое, и печенье, и чай. Но только затем, чтобы обнаружить яд.
— Очень! Всегда любила все вредное, но вкусное. А ты чего? Брезгуешь уличной едой?