Взмах, другой... Веревки крутились, превратившись в полыхающие плети, мужчина двигался, вымеряя каждый шаг, подстраивался под музыку а потом... птицей взлетел по канату. И продолжил свой неистовый танец уже наверху, заставив зрителей задрать головы.
Анна замирала от красоты движений. Ей всегда нравились фаершоу, но огненный танец на канате... сердце ухало и забывало биться, когда мужчина проводил опасную связку, и вздох толпы ветром поднимался к небесам.
Взгляд Анны ни на минуту не отрывался от отчаянного артиста. И она не видела, с какой болью смотрит на неё Эйр. Не видела, как успокаивающе сжал его плечо Тайкан... И ревнивый блеск в глазах Хона тоже... не заметила.
Возвращались не торопясь. Анна подустала, но это была приятная усталость. Главное — она отдохнула. Развеялась духота гиперопеки, эта прогулка оказалась глотком свежего воздуха, эликсиром, возродившим к жизни. Теперь можно было вытерпеть и постоянные церемонии, и осмотры, и кучу горьких лекарств, которые приходилось пить чуть не поминутно. Анна знала, ради чего все эти муки, но знала, что и сама — не железная, тем более, что уже прозвенели первые сигналы: давно забытые признаки надвигающейся депрессии. И теперь Анна отчаянно наделась, что свободный от условностей вечер задавит ростки болезни на корню, не позволив расцвести во всей красе.
16
В Храме уже царило напряжение, близкое к панике. Но Наири пропала не одна, вместе с ней исчезли адъютант и два командира. Поэтому Рийта провела внутреннее расследование и пока не сообщала во Дворец. Но страх потерять Наири становился все сильнее, и рука Старшей Фрейлины уже несколько раз тянулась к бумаге и чернилам, чтобы отправить донесение.
Анна появилась вовремя.
— Наири!
— Ужинать. И спать, — Анна зевнула. Вечер закончился без приключений, но повторять вылазку она не планировала, слишком велик был риск. Ставить под удар тех, кого стала считать друзьями, Анна не хотела. Да и сегодня это был скорее жест отчаяния, попытка не сойти с ума. Не больше.
Просыпаться не хотелось. Ей что-то снилось, но что именно Анна забыла прежде, чем открыла глаза. Осталось только ощущение счастья и света.
— Умываться! — скомандовала она. — Завтракать буду в саду!
Анна очень надеялась, что Эйр присоединиться, но трое рорагов невозмутимо застыли возле возвышения, на котором накрыл стол. Даже Хон сохранял серьезность, словно и не было вчерашнего вечера. Анна восприняла это спокойно. Она уже смирилась с некоторыми странностями рорагов, хотя иногда хотелось кричать, топать ногами, ругаться и драться. Но не сегодня. Солнечный день в окружении поздних цветов и ощущение ночного сновидения настраивали на благодушный лад.