Что?.. Он специально притащил меня сюда! Он... Он снова играет. Как я могла подумать, что мужчина проявляет... заботу? Я идиотка, раз допустила мысль об ином. Просто Воскресенский, словно паук, плетет сети, в которых он запутает своих врагов.
— Ну что вы, Дима, — смущенно отозвалась Калинина, но было ясно - женщина гордится своим детищем, босс попал своим комплиментом в "яблочко”. Затем она обратилась ко мне: — Детка, почему вы так быстро вчера ушли? Я очень надеялась познакомить тебя с Лешей, ты бы с ним хорошо поладила.
— Прости, у нас были на то причины, — потупившись, ответила я. — Мне жаль, что не получилось познакомиться.
— Однако ведь лучше поздно, чем никогда? — Анастасия широко улыбнулась, обнажая ровные белые зубы, и как-то быстро, будто боясь, что мы успеем дать отказ раньше, чем она скажет слово, предложила: — Давайте сходим все вместе на ланч? Естественно, не сейчас, а через парочку часов.
Я как раз успею завершить свои дела, а вы - одеться.
И в ее облике снова читалась страшная тоска и боль. Она отчаянно хваталась за иллюзию, которую умело создавал Воскресенский, не желая думать ни о чем другом. В этот момент я действительно подумала, что лучше сладкая ложь, чем настолько горькая правда. Лучше считать дочь живой, чем... чем мертвой.
Я полагала, что Дмитрий Сергеевич откажется, сославшись на дела или мое плохое самочувствие, потому что компания Калининой его откровенно тяготила, но нет:
— Это отличная идея. Правда, дорогая? — серые глаза выжидательно посмотрели на мои, и я кивнула. — Где будет проходить обед?
— Чудесно! — радостно проворковала Настя. — Считаю, "Павлиний переулок" идеально подойдет для небольшой посиделки. А как вы думаете, Дима?
— Превосходный выбор, — босс приобнял меня за талию одной рукой.
— Тогда встречаемся там в половину двенадцатого?
— Договорились, — мужчина подарил ей еще одну вежливую улыбку.
Попрощавшись с Настей, мы с Воскресенским направились к выходу из больницы. Как я уже говорила вчера, он являлся прекрасным актером - его мимика и движения подстраивались под ситуацию. Когда рядом стояла Калинина, он был мягким, чутким и чуть ли не влюбленным мужчиной, а сейчас, когда отошли на достаточное расстояние от нее, снова вернул свое истинное лицо, отшвырнув невидимую маску.
— Я думаю, что то, что вы задумали - жестоко, — решилась высказаться я, едва мы сели в машину.
— Да ладно? — подозрительно спокойным тоном поинтересовался он.
— Да, — я не была намерена отступать. — Играть с чувствами матери - это...
— Мышка, играли они, а я действую, — перебил меня Дмитрий Сергеевич. Странно, но я даже в уме не могла называть его просто по имени. Димой называют близких, Дмитрием - относительно близких, а кто мне он?