— И? Контракт не должен сорваться. Да. Да мне плевать, как ты это сделаешь, но... — слова Дмитрия Сергеевича звучали четко, лаконично и холодно. Без единой эмоции, словно их произносит механизм,а не человек.
Не став слушать дальше, я продолжила путь до спальни.
Через полчаса спустившись вниз, чтобы убрать беспорядок, который мы с Воскресенским устроили, я обнаружила, что он ушел. Нет, я не желала его компании, но... Стало мерзко от себя вдвойне. Мной просто воспользовались и снова заперли на ключ...
Ужинала я одна. Остывшая паста с кусочками моих разбитых розовых очков как никогда более подходила по случаю.
Спать легла я тоже одна, устав маяться по огромной квартире без дела. Вообще, мне надо привыкнуть одиночеству. В моей реальности нет принцев, сказочной любви с первого взгляда и счастливого финала, только дракон с ледяным сердцем, неприступный замок и стылая постель.
Спать легла я тоже одна, устав маяться по огромной квартире без дела. Вообще, мне надо привыкнуть одиночеству. В моей реальности нет принцев, сказочной любви с первого взгляда и счастливого финала, только дракон с ледяным сердцем, неприступный замок и стылая постель.
А
А
к N
к N
Проснулась от того, что внезапно стало очень жарко, только откинуть одеяло, которое внезапно оказалось таким большим и тяжелым, я не сумела. Резко приоткрыв глаза, встретилась с взглядом босса.
— Что вы?!.. — удивленно воскликнула я, пытаясь скинуть с себя мужское тело.
— Тихо, мышка, — перебил Воскресенский, прежде чем впиться в мой рот жадным и голодным поцелуем. Я невольно ответила на него, впиваясь ему в шею ногтями, чтобы удержать стон.
Его рука, плавно исследуя изгибы тела и немного задержавшись на груди, спустилась к низу живота и залезла под пижамные штаны. Мой судорожный выдох, который я издала, едва он накрыл чувствительный участок кожи, а затем плавно ввел в меня один палец.
— Безумно хочу тебя.
Он оторвался от меня лишь на пару секунд, чтобы снять мои штаны и футболку, а затем снова накрыл меня собой.
— Черт... Какая же ты до умопомрачения узкая, — прошипел он, вторгаясь в меня. Мягко, так медленно, что хотелось самой бесстыдно прижаться к нему. А когда он заполнил целиком и сделал первый толчок - я закричала. От удовольствия, нахлынувшего на меня, будто волна, будто тьма, что поглотила в свои объятия. Но Воскресенский выпил мой крик до последней капли, словно не желая делить с пространством ладе мой голос.
Губы Дмитрия скользнули с моих вниз, от подбородка к шее, дальше, чтобы в итоге сомкнуться на остром соске, немного покусывая острые горошинки. При этом он продолжал медленные и тягучесладкие проникновения, от которых я буквально сходила с ума. Так приятно, что больно. Так сладко, что горько. Так вкусно, что... я хочу больше. Сильнее. Быстрее.