Я невольно сделала еще несколько шагов назад, сама того не замечая, и при этом не отводила взгляд от машины, которая резко остановилась, отчего раздался противный скрип шин, а вся дорожная пыль на миг заволокла авто. Однако даже она не помешала мне увидеть, как открылась дверь, выпуская из кожаного салона одетого, впрочем, как всегда, с иголочки мужчину.
Очень знакомого мужчину...
Бежать не имело смысла - Воскресенский поймает. Хотя я и движения сейчас не могла сделать: ноги будто намертво приросли к земле и заледенели. Оставалось только смотреть, как он плавно, шаг за шагом, приближается ко мне.
Нет, не хочу! Как же сильно, именно в этот момент, я не хотела его видеть. У меня просто нет сил сопротивляться и ему. Я смертельно устала.
— Нет... — то ли простонала, то ли прошептала я.
— Ты в порядке? — словно бы и не услышал мое слово, начал Дмитрий. Сухо, безэмоционально, разглядывая меня так, как... как дети смотрят на игрушку, которую потеряли, но нашли через год под диваном, анализируя на предмет поломок.
— Нет, нет, нет, — я покачала головой. Я не в порядке. У меня внутри все же что-то сломалось с громким, оглушающим только меня, треском.
— Где болит? Что случилось, черт побери?! — с него слетела маска холодного равнодушия, открывая его истинное состояние. Мужчина был зол. Нет, даже в ярости. — И какого... что ты делаешь одна посреди дороги?!
Воскресенский схватил одной рукой за кисть, чтобы не убежала, а другой принялся лихорадочно меня исследовать. Совершенно зря: вряд ли можно наощупь найти раны, которые находятся на сердце.
— Вика, твою мать, не молчи! — рыкнул он.
Кажется, я дошла до предела, потому что в следующую секунду меня поглотила тьма. И я бы точно упала, если бы он меня не удерживал.
Я лежала на чем-то очень мягком. А еще мне было невыносимо жарко. Такое ощущение, что на мне либо пуховик, либо меня укутали сразу в десять пледов и...
Я резко открыла глаза, но тут же зажмурилась.
Спальня Воскресенского. И пуховик с пледом - его объятия.
Черт!
Превозмогая головную боль, вытащила сначала одну ногу из-под одеяла и захвата Димы, а затем и вторую, чтобы потом выбраться самой. Не получилось. Мужчина спал слишком чутко, потому легко проснулся и моментально сел. Воспользовавшись этим, я поднялась и... снова забралась под одеяло. В нижнем белье разгуливать по дому мне совершенно не хотелось.
— Вика? Ты в порядке? — хриплым после сна голосом спросил Воскресенский.
— Где моя одежда? — перебила его я.
— Вика, нам надо поговорить, — как-то устало произнес он, потерев переносицу.