— Больного по виду узнать можно, — признала Варвара, — а переносчика — нет.
Ученицы мрачно примолкли. Трескуче прошумели кроны от внезапного порыва. На мою щеку спланировал сухой лист, заботливая рука Клары убрала его.
— Третье, — объявила Варвара.
— Дети! — обрадовано вспомнила Феофания.
Пока одна преподавательская рука придерживала верхнюю часть пособия, вторая опустилась к волнующейся бархатистой пупырчатости.
— Здесь ежедневно всходят ростками маленьких жизней десятки миллионов семян.
— Сколько?!
— Не ослышались.
— Ежедневно?!
Варвара кивнула:
— По необходимости — несколько раз в день. Нет, скажем так: если получится. От семидесяти миллионов жизней за один раз. Цели достигает только одна — самая быстрая, самая умная, самая сильная. Тогда получаемся мы, выигравшие свою первую битву со столькими конкурентами.
Майя весело переглянулась с другими царевнами:
— А мы крутые!
Затем ее взор перетек на меня… и на целую секунду загрустил.
Нас связывал поцелуй. Даже так: Поцелуй, с большой буквы. Чувственный, страстный, незабываемый. Каждый из нас думал в ту минуту, что через миг будет растерзан и съеден заживо. Я хотел спасти царевну от страшной смерти, заколов мечом, а вместо этого — поцеловал. И поцелуй длиной в жизнь вывел нас в новую жизнь. А сейчас я стал общим достоянием, в новой реальности поцелуй перестал котироваться и обесценился до нуля, съеденный инфляцией впечатлений.
Чуть выдвинувшаяся вперед Александра склонила золотой занавес сначала по одну, затем по другую сторону моей середины. Наконец, окружила сверху, как абажуром лампочку.
— А то, что самая важная часть пособия немного… несимметрична, это нормально? — Две голени сочли мои ребра удачной подставкой. Ладони оперлись о живот.
— Абсолютно прямых в природе не бывает, — растолковала Варвара. — Просто не бывает, поверьте. У кого-то загиб вверх, у кого-то вниз. Или вбок. Может утолщаться в середине или к концу. Или конусообразно утоньщаться. И маленький гриб с непомерной шляпкой, и баклажан со сливкой на конце — это все норма. Как у нас может быть шире, выше, уже, глубже, бледнее или, наоборот, краснее и даже коричневее. Или одна створка может оказаться длиннее второй.
— Или толще, — упало с уст Ярославы, у которой, как мне теперь бесцеремонно стало известно, такой проблемы не было.
— Да, — согласилась преподавательница.
— Или выпуклее, — прилетело еще откуда-то.
— Тоже нормально. У одной снаружи листва, как на дереве, у другой — глухие ставни с едва заметной щелкой. Или вообще без ставен, сразу окно и занавесочки. Чего только не бывает. Вернись на место.