Это невозможно. Мы это знаем. Но, глядя на других, все равно периодически гложет завистливая мысль: как же, а вот у такого-то получилось. Ему все словно с неба на блюдечке свалилось. Незаслуженно и, должно быть, не по адресу. Несносно видеть перемежаемое приключениями чужое счастье и довольный покой изо дня в день. Мы тоже хотим так — но почему-то не можем. Не получается. Хотя, если подумать, и не стараемся-то особо.
Ждем. Опять же: ждем, что оно само упадет. Под ноги — чемоданчик с миллионом. В постель — божественное создание, никак нами не завоеванное. В мозги — шикарная идея, которая перевернет мир, прославит и обогатит. И будет нам щасте…
Говоря «мы», я имею в виду человечество. Но как и все, лично я тоже хотел, чтобы мне завидовали, чтобы у меня было все — живое и мертвое, в невообразимых количествах. И теперь, когда кусочек этого «всего» привалил откуда не ждали, я чувствовал себя двояко. Тело радовалось, а душа отворачивалась. И как их примирить — неясно. А примирять надо. Иначе радость не в радость, а про ощущение счастья в смысле чего-то огромного, чистого и бесконечного лучше вообще не заикаться.
— Вы спрашивали о врачевании позорных болезней, — между тем продолжала преподавательница зацепившую многих тему. — О каждой нужно говорить отдельно, чуть попозже я расскажу о самых распространенных.
— Сильно распространенных? — испугалась Кристина.
— Среди нарушителей семейного права — сильно.
— Нарушителей семейного права казнят на месте, — напомнила Антонина. — Значит, не сильно.
Царевны с такой логикой согласились, сказанное их успокоило. Мои знакомые по прежнему миру размышляли также: страшное и неприятное — значит, нас не коснется. Потому что страшное и неприятное. И потому что не хочется, чтобы коснулось. Вот и выходит, что не коснется. Для уверения себя в этом подойдут любые причины, самые дикие и нелогичные. Оттого люди всегда верят в лучшее. И очень удивляются остальному.
— Клара, твоя очередь, — уведомила Варвара, указав на освобождавшееся по ее кивку место.
Поглядев на звенящего сталью узника теплых застенков, миниатюрная царевна объявила:
— Я пропущу это упражнение.
Ефросинья недовольно оттеснила ее:
— Сказала бы сразу.
Она переместилась на место Феофании. В глазах зажегся праздник, зубы оскалились в плотоядном довольстве. Прежде, чем приступить, худенькая царевна задалась странным интересом:
— А правда, что невесторов на выпускном тестируют наши мамы?
— Чьих невесторов? — сощурилась Варвара.
— Наших.
— Это кто тебе сказал?
— Слышала.
— Мало ли, что говорят, — отмахнулась преподавательница.