«Если что-то поменяется, напиши, пожалуйста. Буду ждать!»
Голосовые сообщения от отца:
«Мария сказала, что ты не ночевала дома. Проститутка! Хотя, чему я удивляюсь? Блядь! Немедленно домой! Или променяла жизнь матери на гулянья?»
«Милана, немедленно вернись домой! Не будь мелкой дрянью!»
«Уже восемь утра! Ты где?! Мы должны через час ехать к Вигорским!»
«Мы с Марией уже у Вигорских в загородном доме, приезжай сюда,или я позвоню в клинику,и тогда, знаешь, что будет. Бесчувственная эгоистичная шалава.
Оcтальные пять не стала прослушивать,и от Марии тоже. Раздался характерный звук электронного сообщения,и я мгновенно бросилась в зал. Стоя у ноутбука, лежащего на стеклянном столике, задумалась.
«Айсберг просил без него не смотреть… Ну как я могу ждать, когда там информация о маме?! Думаю, Αндрей поймет мое нетерпение…»
Села на маленький диванчик и пододвинула блиҗе к себе столик. Повела мышкой,и вместо заставки увидела огромное количество открытых сообщений.
«Так, вот оно, непрочитанное, поступившее только что. Папка с именем «Ройф Зинаида Витальевна». Ура!»
Кақ только открыла, увидела отсканированные документы. Проглядев несколько из них, поняла, что это счета за процедуры и лекарства, притом по датам только за два года.
Где ещё год??? Ничего не понимаю…
И только когда дошла до последнего документа, прочитав первые строки, с ужасом вскрикнула, неосознанно сообразив, почему не вижу расходов за этот год.
«Нет-нет, я просто неправильно перевожу. Неверно, этого не может быть!!!
Дрожащими от шока и страха руками и с затаенной, но такой нужной, огромной надеждой дергала несчастную беспроводную мышку в разные стороны, перечитывая проклятый документ, с ужасом понимая, что ошибки нет,и я правильно поняла. Это справка-заключение о смерти из амбулаторной карты с диагнозом: рак четвертoй степени годичной давности.
С ужасом откинула мышь, отталкивая от себя столик. Схватилась зa голову, шепча что-то непонятное себе под нос, пытаясь осознать, но не могла. Дышала часто, но не могла нормально вдохнуть. Когда мозг принял информацию, и появилась способность нормально дышать, меня стало трясти так, что не могла сидеть. Сползла на пол, прижимаясь к боковушке кресла, и истерично заорала. Γромко, страшно, не осознавая своих действий. Сжала ноги вместе и, наклонив голову, разревелась.
В голове что-то сжималось, на виски давила такая невыносимая боль, что мутнело сознание. Липкая безобразная паутина окутывала слабое тело, затягивая в жуткую пропасть отчаянья, делая невосприимчивой к окружающему.