Александр Валерьевич улыбнулся, а потом произнес:
– А Ни-ни-колай?
– Папа… – попросила, не желая говорить на эту тему. Вот зачем?!
Он лишь кивнул и опустил голову вниз. Вздохнула и поведала:
– Наняла риэлтора, чтобы купить новую квартиру, рядом со мной. Вас пропишу, будете жить, как считаете нужным, и приглашать, кого заходите, но по документам она будет моя или Светланы. Уточню у юристов. Потому что Николая и его жену я видеть больше не хочу. Вообще. Может быть, потом… когда пройдет время.
– А сей-час им где… по-по-ка ты выби-раешь? Ведь… у них… ни гроша, – очень тяжело и долго произносил отец с тревогой в глазах.
– Да пойми ты, папа, я их и приняла по твоей просьбе, а ты вновь меня просишь. Зачем?! Не хочу, чтобы мой ребенок жил в таком дурдоме. Не хочу! Все, хватит! Ты сам посмотри к чему он и его жена тебя довели.
Отец потух в лице, опустил взгляд в пол и замер. Знаю, что он меня любит, ценит, но Николай и у него на первом месте. Я не то. Всегда. Обидно быть тенью… ничтожества. Да, именно так. Больше я не вижу в брате ничего хорошего. Паразит жизни, желающий жить за чужой счет, а именно за мой. И всех это устраивает. Даже отца, что еще обиднее. А почему – вопрос.
Взглянула на него и пробурчала:
– Были бы они путевыми – к деду с бабой поехали. Но нет, даже вести себя не умеют.
Отец нахмурился, и я знала почему. У нас то дед, всем дедам дед. Кольку он выгнал из дома в девятнадцать лет, когда тот украл у него деньги в огромной сумме и прогулял за один вечер. Не помогла даже защита матери и отца. Выгнал и сказал, чтобы непутевого щенка и близко не было у его калитки.
Четыре года назад Николай Афанасьевич немного успокоился и разрешил ему приехать, считая, что тот поумнел, раз женился и детей с жинкой народили.
Николай с Мариной и мальчиками приехали к деду, но как всегда отличились. Напились и устроили веселуху в доме. Марина даже голой бегала по деревне, крича во все горло, чтобы смотрели на настоящую девку, а не на своих толстых деревенских коров.
На следующий день дед выгнал их и предупредил, что если еще раз приедут, непутевый выродок дубиной по хребту получит, а проститутку его на цепь посадит, где и место всяким сучкам. В общем опозорились.
Внуков то деды принимают, когда я привожу, а про них и слова не хотят слышать. Мать к ним в отместку не ездит. Показывая этим, что не согласна с их решением, а значит, тоже не хочет их видеть. Аверин через меня сразу же ей передал, что она как была непутевая, так и помрет ею.
Фамилию взяла деда, и отец не был против, потому как Николай Афанасьевич, как только я чуть подросла, об этом и говорил, даже просил.