— А почему вы мне сказали, что вернулись в гостиницу из-за боли в животе и не знаете, где Зуев с Мафусаилом?
— Насчет живота соврал, а то, что не знаю, где Мафусаил, не говорил. И вообще по ряду причин я не должен был афишировать свою миссию, и уж тем более кому-то что-то объяснять.
— Понимаю, — Алина сидела серьезная и озабоченная. Мысли копошились в ее голове как шарики в лототроне. Она не выдержала их натиска и спросила. — Иван, а на что Зуев мог рассчитывать?
— Не понял.
— Сколько ему могли заплатить за формулу нового лекарства?
— Я думаю, не меньше полумиллиона евро. А что, у вас есть что продать? — Штурм с прищуром посмотрел на Алину.
— Мне? Да что вы! Это я так! — испугалась Алина.
И зачем она, дура, проговорилась о том, что Вадим тоже работает в научном институте микробиологии? А вдруг он руководит именно этой секретной лабораторией? Алина знала, что ее муж начальник и в его подчинении несколько десятков ученых дам и мужей, но никогда не вникала в тонкости его научных разработок, да и Вадим чаще помалкивал о своих достижениях. А, если конкретно под руководством Вадима было открыто чудодейственное лекарство? И теперь благодаря ей, Блиновой, его карьера висит на волоске?
В эту минуту Алина корила себя за чрезмерно длинный язык. А ведь спросила о цене формулы просто так, из любопытства, но Штурм определенно подумал бог весть что.
— Это она так шутит, шутит. Действительно, что она может продать? По мелочам: старые шмотки, мебель, квартиру. У нее муж, хоть и крупный ученный, а получает сущие гроши, — я хотела сделать как лучше, увести разговор в сторону, а начала нести сущую околесицу. Из моих слов выходило, будто Алина срочно распродает имущество и сваливает с мужем-профессором за рубеж.
— Вы собираетесь уезжать?
— Я? — побледнела Алина. — Да чтобы я покинула Родину?! Никогда! — На ее глазах заблестели слезы, от досады она чуть не заплакала.
— Погодите, мы, по-моему, не о том говорим, — вмешалась Степа. — Скажите, Иван, неужели вам как работнику органов безопасности не показалось странным это фатальное невезение Богомолова. Возможно, у вас на этот счет имеются какие-то соображения? Поделитесь, пожалуйста. Нам необходимо знать мнение опытного и компетентного человека.
Штурм подобрел, его лицо расплылось в благодушной улыбке, а у меня отлегло от сердца. Умница Степа, неизвестно, как бы выкрутилась Алина, еще бы ляпнула такое, из-за чего по голове не гладят, а, наоборот, ее, родимую и хорошо причесанную, отрывают с корнем.
— Фатальное невезение, — промычал Штурм. — Я бы не сказал, что это именно ему не везло, как исключение последний случай, когда его по голове кирпичом огрели. Нет, ничего не могу сказать о Богомолове. По-моему, нас в равной степени преследовали мелкие казусы и недоразумения.